Встречи.
Главная страница

Гималаи-2007.
Первая страница.

-2-

Никакие совпадения с ныне здравствующими людьми, жившими в прошлом и собирающимися сделать это в будущем, невозможны, просто потому, что непонятно, какое отношение к реальности имеет всё написанное ниже.

Поначалу рядом со мной сидел индус из Кочина – город на юге Индии, который продаёт в Европе морскую рыбу. За несколько минут совместного обитания предприниматель успел упомянуть, что у него есть приятель-бизнесмен бывший израильтянин с Канарских островов. Индус знал об общине кочинских евреев, знал, что в в самом Кочине их осталось человек 200, остальные в Израиле, знал, что в городе есть одна действующая синагога.

Как опытный пассажир проводящий много часов своей жизни в воздухе, продавец рыбы тут же захватил 3 пустых места в середине, и уже спит. Мне же было суждено просидеть 8 часов.

Но только растворились в минувшем и длинные часы полёта, сменившись очередью перед кабинками паспортного контроля.

Первое впечатление от Индии: жарко, грязно, вонюче, людно. В других странах такого количества служащих не видел, может быть, нечто подобное только в Египте.

Неожиданно телефон запищал – я получал обычные в таких случаях сообщения – приветствия. Но в Индии, впервые в моей истории, в телефоне автоматически изменилось время на местное.

На каждом шагу очевидно, что работников больше, чем этого требуется. На паспортном контроле в открытых кабинках сидят одни мужики, в основном упитанные, иные сверх, разного возраста, много весьма почтенного среднего. Два специальных человека в форме управляли толпой, посылая прибывших к кабинкам с меньшей очередью.

Аэропорты – везде полны людей, но в Дели - это тьма, просто вавилонская башня, только не разрушенная, а живущая бурной жизнью.

Как мне и сообщили сразу же по выходу из таможни, справа диспетчерская такси. Разумеется, заведуют делами два мужика. Оказалось, что до Ришикеша не 50 долларов, как обещали, а 120, и все попытки поторговаться ни к чему не привели. Делать нечего – ехать-то надо.

Разменяв в соседнем окошке банка 210 долларов, я оплатил поездку. Всё оформлял пожилой и усатый мужчина. Рядом с ним стоял молодой и безусый, который в основном хлопал ушами и потирал сонные глазки. "Откуда вы, из России?" - спросил пожилой, выписывая толи третью, толи четвёртую бумажку. Куда столько?

-Нет, из Израиля.

-Гуд, - завершил выписку квитанции пожилой, оторвал её от большой амбарной книги, выпрямился и помахал рукой. Ему мгновенно ответил молодой, высокий человек в белом национальном костюме, стоящий вдалеке в толпе за заборчиком. Продолжая махать руками, молодой подбежал к диспетчерской, схватил квитанцию, и дёрнул назад. Припустив за ним, я подумал, что он - шофёр, но не тут-то было: он служил простым передатчиком квитанций. Метрах в 100 от выхода посыльный отдал квитанцию худому, чёрному человеку в белом - наконец-то водителю небольшой, праворулевой (всё таки, зря, что ли Индия служила короной британской империи), индийской белой машинки ТАТА. Я сел на переднем сидении слева. Привязанная к зеркальцу заднего вида болталась картинка на индуистские темы - что-то типа индуисткой троицы. На выезде из аэропорта на блокпосту служили два человека в воинской форме, которые записали, куда мы направляемся.

Тут-то и началось. Пером не описать, стилом карманного наладонника - тоже. Уже через пять минут я понял: главное правило индийской езды - почти полное отсутствие каких бы то ни было известных мне правил. И таковы эти местные правила вождения, которые все признают, потому непрерывно гудят, слепят, всё разрешено, но желательно не убить, потому что - сегодня - тебя, а завтра меня, так как я такой же, как и ты. Мой шофёр гнал, обгонял – какие они жуткие индийские обгоны, проезжал на красный, встраивался, влезал между грузовиками, да так, что казалось: вот-вот устроят коробочку и расплющат, сдавив с двух сторон. На нас ехали точно так же - все таковы, один к одному, других на индийских дорогах не держат.

Разумеется, не могло и в голову прийти обозначать смену полос. Лобовые столкновения казались неминуемыми, одно из них не состоялось с полицейской машиной! Дорожной полиции, кстати, вообще не видно. Да и эти стражи порядка, избежавшие лобового столкновения с нами, толи на радостях, толи всё-таки таковы они правила игры - отсутствие оных - беспредел и все так себя ведут – не прореагировали: понимают полицейские в Индии, что люди торопятся. Остались живы – значит, всё замечательно.

Сами дороги тоже, очень мягко говоря, не самые лучшие - ямы да колдобины. Куча вообще не размеченных. Но и на размеченных едут прямо по разделительной полосе, сбиваются в кучи.

Гудят все. Непрерывный рёв клаксонов. Водители больше и чаще нажимают на сигнал, чем на газ. Общий приказ: "Бибикалок не жалеть, ибо се смерти подобно". Непрерывный гудок – есть главный козырь в индийской народной дорожной игре на выживание.

На индийских дорогах царит настоящее броуновское движение "всенипочёмства". Закон лишь один - старайся никого не добить: потому жми на сигнал со всей силы и непрерывно, мигай, чуть замедляй скорость, когда едут прямо на тебя по твоей полосе, потому что через мгновение ты сделаешь то же самое. Дай жить другим, и они дадут тебе.

На мотоциклах едут и по трое (оказалось, что и по четверо), да без касок. Соблюдая девичью скромность, сидят, как в былые времена барышни на лошадях: ножки в одну сторону - видел лишь налево. И почти все прекрасные дамы в сари и без касок. Или черепа индийских женщин крепче мужских, или они совсем ничего не стоят. Правда, справедливости ради, следует отметить, что и мужчины-седоки, тоже, в основном без касок; если кто и бережёт свои головы, то это, в основном, сами мотоциклисты.

В дополнение к перечисленному, от ночной гонки по Дели осталось ещё одно ощущение - одномоментно строят множество многоуровневых развязок.

Что бросалось в глаза и радовало их: отсутствие какого-то бы ни было возмущения, выброса отрицательных душевных переживаний у водителей. Весь путь таксист не выражал никаких чувств. Единственный раз он произнёс что-то очевидно эмоционально отрицательное, когда машина после одного из маневров так грохнулась днищем, что казалось, сейчас развалится.

Не связано ли такая жизнь вообще и на дорогах в частности с тьмой ненужного люду, который неизвестно куда девать и которому неизвестно куда деваться?

Я вспомнил Европу – порядок, закон, уважение к правам человека, вроде бы. Вот только именно в цивилизованной Европе и были возможны погромы и Шоа (уничтожение 7 миллионов евреев)…

Уже на первых минутах поездки, я понял, что выживает – расслабленный. Восстановив дыхание, расслабив лицо, я наслаждался каждым мгновением, изредка думая: "Жена через минуты такой езды потребовала бы остановиться, иначе выпрыгнула бы на ходу или просто схватила бы инфаркт".

Вокруг продолжался пир местной жизни. Везде всё тоже: оравы народу, шум, нечистоты, и совсем не ласкающие обоняние ароматы. Всё открыто. Время за полночь, но дороги запружены, пробка за пробкой. Разумеется, когда в дополнение к машинам куча вело- и мотоциклетных рикш, запряжённые буйволами повозки, трактора с прицепами без сигналов сзади. Интересно, на грузовиках и автобусах спереди установлены светящиеся треугольники – сигнал аварии.

Неожиданно мне позвонила жена – как предчувствовала что-то. "Удивительное рядом, но я уже не в Италии – еду в Ришикеш. Всё хорошо и замечательно". Затем мы обменялись несколькими эсэмэсками.

В начале второго ночи мы проехали шумные, сопровождаемые оркестрами из духовых и ударных инструментов свадебные гуляния. Колонны огромных грузовиков, фуры, автобусы. Бурлит жизнь 24 часа в сутки.

Водитель остановился в придорожном, окружённом парком ресторанчике попить чаю. Заведение заполнено - свободных мест совсем немного.

Миновали какие-то блок посты, где солдаты что-то должны проверять – но в столь позднее время они лишь махали руками.

Около 3 часов ночи, на одном из самых глухих отрезков дороги - редкое по пустоте пространство - водитель вдруг бросил: "Это опасное место".

-Чем?

-Люди опасные - нечестный бизнес.

-Уж не собирается ли он меня гробануть? Какой-то иностранец, которого кто и когда хватится? Оно, конечно, карму испортить, но можно ведь и чуть подпортить, чтобы потом уж засучив рукава взяться за полное исправление всей кармы… в следующей жизни.

-Я послал эсэмэс ждущим меня приятелям в гостинице. Они знают, что я скоро приеду на такси, - как бы, между прочим, равнодушно бросил я. Водитель, на самом деле видел, как я посылаю эсэмэски, но, конечно, он не мог знать адрес назначения - Израиль. На всякий случай, я спланировал защиту. Но всё время спокойствие и уверенность в благополучном исходе не покидали меня. Неожиданно я вспомнил рассказ Чехова "Пересолил" и рассмеялся.

В районе Ришикеша дороги стали получше - асфальт поровней, фонариков побольше, разметка почётче, хотя не очень понятно, зачем она индийским водителям.

В пятом часу утра по улицам Ришикеша слонялось совсем немало людей разного возраста, включая детей - не было проблем у кого выяснить расположение гостиницы с длинным названием "Лаксман Джуля Дивайн Резёт".

Расстались мы нехорошо: водитель потребовал чаевых за 300 км ночного пути.

-За то, что оставил меня в живых, - добавлял я про себя и говорил, - Я заплатил 120 дол, когда мне говорили 50. Не могу. Нет денег, - про себя добавлял, - Да, ещё эти идиотские траты за пропущенные полёты.

Шофёр попытался призвать не помощь разбуженного нами дежурного, кажется, он же хозяин гостиницы, но я твёрдо повторял. Тогда он сказал: "Бай" и ушёл. Неожиданно я пожалел, что не дал ему чаевых - жадность – гнусный порок - выбежал на улицу, но машины уже и след простыл. Испытывая вину (вдруг я этим подпортил свою карму) - я сел на диванчике напротив большого аквариума с рыбками, решив подождать до утра, и отключился.

Дёрнувшись, я пришёл в себя – рассвело, но ещё рано – начало седьмого. Я вышел на улицу.

Потрясающее место - высокий берег Ганга, напротив поросший лесом склон, везде возвышаются храмы. По улице идёт тощий, босой, со злым лицом аскет в розовом сари.

Около 7 часов утра я поднялся на плоскую крышу гостиницы – примерно 4 этаж. Две незнакомые мне худенькие девушки делали асаны. Полная и невысокая особа лет 35 стояла в позе цигунской медитации – большое дерево.

возврат к началу.