Встречи.
Главная страница

Непал-2008.
Первая страница.

-20-

Все имена изменены. Никакие совпадения невозможны и, более того, строго запрещены.

Перед вечерней тренировкой Лиза вернула мне 300 долларов. Вопрос исчерпан. Говорит Лиза каким-то детским голоском. Мне даже жалко её. Ещё несколько часов тому назад я думал, что никогда больше с ней не поеду. Сейчас уже не уверен, зависит от ситуации.

-Нет, вы покажите, как правильно. Я так, на словах не понимаю, - приставала Вера к Ананду - единственная из группы садящаяся в продольный шпагат.

Ананд относится к редкой группе учителей йоги, которые не просиживают всю тренировку на коврике, делая сами, не обращая или почти не обращая внимания на терминируемых ими – как получится, так и получится. Ананд всё время в движении, перебегает от одного ученика к другому, поправляет, подсказывает, толкает, подталкивает. Показывает, он, действительно, нечасто.

Вечерняя тренировка была тяжелой.

-Здравствуй шавасана (поза трупа – отдых и расслабление), - в конце занятий искренне обрадовался Ар и все остальные вместе с ним.

-Лежасана, - сладко уместила на коврике своё большое, стройное и красивое тело Вера.

Дождь. Ни дня без дождя во второй половине дня.

Вера и Света вновь стали смеяться над мужчинами, которые боятся самолётов. «Когда мы летели в Иркутск, мой друг выпил до почти 1.5 литра виски. Вышел в Иркутске - ни в одном глазу», - весело повторила Света.

Заснул я с фразой: «Колхоз - дело добровольное».

Поутру я смотрел тренировку Ананда. Начал её по-йоговски - горячим душем, продолжил в основном гимнастическими упражнениями, большинство из которых - силовые.

Завтракали под деревьями во дворе гостиницы.

-Илья, приедете ещё в Непал? - спросила Лиза.

-Если Бог захочет, - перевёл я ивритское выражение.

-А он хочет всегда, - задумчиво произнесла бывшая израильтянка Света, не исключено, что поняла, которая из-за ухудшения состояния опять ела только варённый белый рис.

После завтрака Вера, Лиза и я посетили два турагентства. Цены одни и те же. Требование Лизы - портер (носильщик) - буддист. «Я сама близка к буддизму. В тот раз нашим портером был индуист. Всё было нормально, но он чрезмерно хвалил Кришну. Моя напарница, сказала, что у него какой-то угрюмый и тяжёлый взгляд. Я этого не заметила. Но буддисты всё равно лучше». В обеих конторах ничуть не удивились нашей просьбе, или сделали вид, и обещали портера - буддиста.

-Тоже ведь странно. А если бы мы попросили портера иудея, который соблюдает шабат? - смеялась Лиза.

-Грамотная вы, однако, - засмеялся и я, - Уверен, что где-нибудь можно найти и портера иудея. Был ведь еврей – тореадор.

-А если бы мы в Питере попросили носильщика определённой нации или веры? – продолжала смеяться Лиза, отчего её и так-то неширокие глаза обращаются совсем в щёлки, - Нас бы там не поняли. Ещё, чего доброго обвинили бы в расизме.

Шабат шалом - встреча субботы.

После турагентств девушки решили вернуться к себе в гостиницу за озером, а я пошёл в «Бейт Хабад» - «Дом Хабада».

В самом начале длинного прохода ведущего в зал ресторана, занимаемого Хабадом, непалец в фуражке приветствовал меня: «Шабат шалом».

-Здорово, а я и не вычислил что сегодня суббота, - подумал я и улыбнулся, - Шабат шалом.

Столы выставили буквой «п» с длинными ножками и накрыли белой клеёнкой. В зале молилось явно больше миньяна – 10 мужчин старше 13 лет. Несколько девушек и уже встреченная мной йеменка 60 лет - ровесница страны - сидели на балконе, другая группа находилась тут же в зале, несмотря на молитву; согласно еврейской традиции мужчины и женщины должны молиться в разных местах. Молодой человек – представитель Хабада, с которым я разговаривал в его кабинете, был в чёрном костюме и, разумеется, покрыт талитом (белое молитвенное покрывало). Кроме него, в зале молилось ещё двое мужчин в чёрных костюмах. Молилось много молодых людей и мужчина лет 40, а то и 50 бородатый и в чёрной кипе. Среди молодых людей оказался и коген – потомок рода священников, хотя народ он не благословлял, как это принято по субботам.

Как и положено по шабатам принесли Тору - рукописный, пергаментный свиток с текстом Пятикнижия Моисея навёрнутый на два круглых деревянных валика с рукоятками над которыми прикреплены два деревянных диска, поддерживающих свиток в вертикальном положении. Свиток покрыт специальным разукрашенным покрывалом с оголовком на стержнях на стороне противоположной ручкам, который называется короной. Когда проносят Свиток все встают, а многие целуют покрывающую свиток мантию, так тоже принято. Сделав круг по залу, со свитка сняли оголовки и чехол и положили его на установленный на возвышении стол. По очереди вызывали избранных читать Тору. На самом деле вызванный (в переводе с иврита «поднявшийся к Торе») прочитывал по молитвеннику благословение, а затем молча стоял возле чтеца, который нараспев произносил несколько строк текста, водя по нему специальной указкой. Делал он это, кстати, не самым лучшим образом. Вызывают столько человек, на сколько частей разбита предназначенная на именно эту субботу часть Торы. Затем вновь читают благословления, Свиток поднимают над головой, показывая всем собравшимся, упаковывают, проносят по залу, его опять целуют. Всё, как в настоящих синагогах.

Молодые непальца, два, из которых покрыли головы фуражками - вдруг пройдут гиюр (обращение в иудаизм), разложили по столам одноразовые белые тарелочки, ножи и вилки, что-то рыбное, салат, тхину, солёные огурцы, халы – субботний хлеб. Всё привезено из Израиля. Затем ведущий совершил кидуш – благословение на вино или виноградный сок. Потом большинство пошло делать «натилат ядайм» – омовение рук. Из кувшина льют воду на левую руку, потом на правую, может, полагается наоборот, я всё время путаюсь. По правилам, после омовения рук нельзя ничего говорить до благословения ведущим трапезу покрытых белым покрывалом хал. Потом благословлённые халы разрываются на кусочки, первый из которых, обмакивается в соль и съедается ведущим трапезу, а остальные передаются всем присутствующим; для восстановления речи следует съесть хотя бы один кусочек хлеба с солью. После чего болтай себе на здоровье.

Всего собралось человек 50, в том числе несколько пожилых. Молодые люди приходили и уходили. Больше всего собралось на трапезу. Официанты совершили несколько перемен блюд. Принесли чолнт - субботнее блюдо – долго готовящийся, густой мясной суп. Молодые люди возле меня очень обрадовались моему вегетарианству – им больше досталось; некоторые пришли сюда бесплатно поесть.

Среди знакомых обнаружился видимый мной несколько дней назад спящим старичок, который на этот раз весь дрожал, двигаясь мелкими шажками больного паркинсонизмом. Взяв тарелку с мясом, он понёс её с большим трудом к себе на место. Удивительно, откуда он, как сюда попал?

-Откуда вы?- обратился я к седоватому, полноватому мужчине в возрасте.

-Из Иерусалима. Но я - профессор психологии в беер-шевском университете.

-А я – психиатр.

Профессор улыбнулся: «У меня сейчас шабатон, - год отдыха, - и я с братом совершил трекинг».

-Чем вы занимаетесь?

-Экономической психологией. Раньше думали, что поведение человека в экономических условиях рационально и направлено на получение выгоды. Со временем, обнаружилось, что это не совсем так. Поведение человека в экономических условиях определяется верой, эмоциями, отношениями между людьми. Существует такое понятие, как базисное доверие. Именно этим я и занимаюсь.

-Сколько раз в неделю вы должны ездить на работу? – спросил я.

-Не больше трёх. В эпоху Интернета и это много. Я провожу учебную и организационную работу через Интернет. Одна из моих докторанток поехала в Вену, ну, и что, нет никакой разницы: я могу руководить её работой и когда она в Вене.

-Как здорово, как хорошо быть учёным, - позавидовал я про себя.

По традиции пели очень красивые шабатние (субботние) песни по хабадскому сборнику «Онег шабат» (субботнее наслаждение).

Неожиданно я вспомнил, что именно так, «Онег шабат» называлось созданное в варшавском гетто еврейским историком Рингельблюмом культурное общество. Рингельблюм до последнего дня, до отправки в Треблинку, собирал документы и описывал жизнь гетто. Он спрятал четыре тайника документов, из которых удалось найти три.

Несколько минут спустя, в перерыве между песнями, я спросил профессора: «Каковы ваши впечатления?»

-Путешествие дало мне очень много. Совершенно фантастические виды, и жизнь местных в деревнях, с которой никак иначе не познакомишься. Кроме того, красивейшие женщины и как здорово одеты: красивейшие платья, педжабы, сари. Я и не представлял себе такого. Все женщины, даже пожилые выглядят очень женственными и при этом скромными, без лишнего обнажения, чем так грешат у нас.

-И без ужасов мухамеданства, - сказал я, - В прошлом году мы ехали из Ришикеша в Дели. В самом Ришикеше мухамедан я не видел. Они появились южнее, ближе к Дели. Особенно резанули глаз эти жуткие, одетые во всё чёрное с закрытыми лицами тени. Я вдруг понял: «Человек – это, прежде всего, лицо. Отсюда личность, - сказал я, подумал – В русском языке это особенно здорово подчёркнуто: личина – лицо - личность. В иврите этого нет, - и продолжил, - Если вы закрываете чьё-то лицо, то вы уничтожаете личность.

-Верно, я никогда об этом не думал, - закивал профессор.

-Скажите, а в каком турагенстве вы оформляли документы и брали портера?

-Израильтянина Меира Свисы. Большая часть наших прошли через него и все, на самом деле, довольны.

-А как оплатить эту еду? – спросил я.

-Придёте и пожертвуете, после шабата, конечно, сколько можете – видите, там коробка, - указал профессор.

Встреча шабата завершилась, и я вернулся в гостиницу.

Идёт обычный послеобеденный дождь. Ананд спит. Его сон очень беспокоен. Иногда он срыгивает - обожрался. «Вот они, индийские йоги», - вспомнил я прошедший в начале 70-х годов фильм: «Индийские йоги – кто они?». Никто о тренировке не вспоминает. Дождь идёт.

Я сидел в галерее рядом с нашей комнатой и пил чай.

Появились Лиза и Ар в непальской шапочке. «Вы идёте с девушками?» - спросил меня молодой человек.

-Да. Можете присоединиться.

-Да, нет. Если я не получу денег за отказ от билетов, то мы не улетим, - ответила Лиза.

-Я могу и здесь остаться. Мне здесь очень хорошо, - поправил Ар свой новый головной убор.

-Тогда присоединяйтесь хоть к чаепитию, - улыбнулся я.

-Спасибо, - села Лиза, - Арик принеси, пожалуйста, стаканы и печенье.

-У нас отпали два человека¸- начала Лиза, - Они хотя и занимаются, но уже не такие молодые, по 45 лет. Женщина играет в волейбол. Недели за три до отъезда она толи во время тренировки, толи во время игры столкнулась с кем-то и получила сотрясение мозга. Странно для волейбола. Всё-таки, немолодые люди и регулярно не тренируются. Но недели через две её друг сказал, что они обязательно поедут. Я уже была в Гоа, как мне позвонила моя компаньонка по агентству и сказала, что они не едут, так как Володя схватил какую-то инфекцию на глазу, начал слепнуть и его срочно госпитализировали. Было уже всё оплачено. Потому-то я и должна получить деньги с индийцев. Это проще и дешевле чем в России, но всё равно берёт время.

-А когда вы едете? – спросил я.

-Мы не едем. Мы переезжаем в другую гостиницу. В Непале, в отличие от Индии, очень дорогой транспорт, как в России. Необоснованно дорогой. Нам двоим не потянуть.

-Могла бы узнать и раньше. Верно, главный плательщик отпал, - подумал я и сказал, - Видел здесь маоистов, испоганят они этот рай.

-Не волнуйся, китайцы золотые яйца туризма не похерят, лишь улучшат, - утешил меня Ар.

-Мы встречаемся с девушками 16 перед отъездом, когда они возвращаются, - откусила кусочек печенья Лиза.

-Возврат с трекинга 15, - возразил я.

-Я поняла 16.

-Слишком много изменений. Хотя такова жизнь, - засмеялся я.

-Особенно у девушек, - бросил Ар.

возврат к началу.