Встречи.
Главная страница

Гималаи-2007.
Первая страница.

-17-

Все имена изменены. Никакие совпадения невозможны.

Жаркий день Ганготри. Все заняты своими делами: продавцы, повара, официанты, нищие, паломники, предпоследнее и последнее иной раз одно и тоже. После мытья закупленной тёплой водой в холодных маленьких туалетах, обильного обеда, долгих сборов, мы погрузились в свои джипы и продолжили маршрут.

При выезде из Ганготри на дороге лежал человек; все машины его просто объезжали. Я попытался обратить внимание нашего водителя, на человеческое тело перегораживающее одну из двух полос, но тщетно, молчаливый, невысокий, смуглый человек, непрерывно жующий свой бетель, просто не понял о чём идёт речь, и дело было не в английском.

Мы начали меняться местами – Михаил занял переднее, рядом с шофёром, а Георгий сел рядом со мной. И так как все измерения Георгия в два больше размеров Михаила, то я мгновенно почувствовал эту разницу, проявившуюся в сокращении моего жизненного пространства, ущемившем и до того лишь самое скромное удобство, особенно учитывая длительность наших поездок. Лишь виды за окном, как один из важнейших моментов ради которых всё это и было затеяно, скрашивали тесноту, позволяя не обращать её в обиду.

Опять истошно сигналя, обгоняя, подъезжая к самому обрыву, закрутились джипы по серпантину.

-На таких дорогах не может быть опыта серьёзных аварий: если она происходит, то неминуемо должна закончиться полётом туда, - кивнул Георгий головой в сторону многокилометровой пропасти, завершающейся зелёными водами Ганга.

-Зачем об этом думать. Выбора у нас нет, точнее, мы его сделали, значит, остаётся только кайфовать, тем более, что есть от чего, сплошной навал. Произойдёт то, что должно произойти. Просто мы сменили ответственного за наши жизни, поменяв копыта осла на руки этого индийца, - сказал я.

Дремавшая Зоя засмеялась. Михаил смотрел за окно. Георгий слегка качнулся на крутом повороте: "Как вы помните, на осла я не понадеялся".

-Если выбирать, то я бы выбрал осла – он, хотя бы не жевал бетель.

-По таким дорогам только и ездить чуть балделым, - сказала Зоя.

Уже созрел урожай на террасах. Одни женщины жали. Другие женщины несли на головах огромные снопы. Мужчины кучковались возле и внутри забегаловок. Детишки в школьных формах шли на занятия.

Оказалось, что на индийских дорогах мало обычных дорожных знаков, зато висят свои, доморощенные, иные в стихах по-английски без всякого перевода на хинди, как например:

"The road is hilly,
Not to be silly".

Доставляли удовольствие так же некоторые придорожные плакаты, типа: "Clean Toilet". Штука, на самом деле, совершенно необходимая всем, особенно просиживающим по много часов в транспорте, туристам и паломникам.

-Лиза рассказал, что когда она ехала в Ришикеш, то водитель гнал по этому серпантину со скоростью 70 и больше километров. Она только и повторяла про себя: " Ом мани падме хум". Хотел удивить белую женщину.

-Сделать её совсем белой, как полотно, - бросил я.

В нескольких придорожных посёлках или деревушках висели плакаты, на которых были нарисованы серп и молот.

-При историческом материализме несознательная публика говаривала:
"Слева молот, справа серп –
Это наш советский герб,
Хочешь, жни, а хочешь, куй –
Всё равно получишь... мало",
- вспомнил я молодость.

-Сейчас молодёжь это уже не помнит. Но наркоманы носят серп и молот: "наколоться и закосить", - провернулся назад Михаил.

-Тоже хорошо. Славно, что Гимн по музыке остался тем же. В мои древние времена всё та же публика его чуть поменяла:
Союз нерушимый, сидит под машиной,
И лопает кашу за Родину нашу".

-Я такого не помню, - сказал Георгий.

-Похоже, что мы обитали в разных нишах.

Почти двенадцати часовой переезд завершился прибытием в темноте в городок под названием Уттаркаши – "Уттаркаши – Северный Каши - Ворота в Гархвальские Гималаи", - вычитал Михаил в постоянно читаемом спутнике туриста по северной Индии.

Небольшой городок оседлавший Ганг на пути паломников. Как и многие прочие индийские селения Уттаркаши тоже производил впечатление толи полу-построенного, толи полу-разрушенного. Как и везде тьма людей, грязь, животные, на этот раз, оказалось много свиней, даже больше, чем коров.

Из-за кучи паломников и туристов с большим трудом нашли гостиницу со свободными местами. Гостиница оказалась трёхэтажной, опять же непонятно: не достроена или разрушаема. На второй этаж вела лестница с промежуточной площадкой на улице без оградки, заканчивающаяся длинным балконом, в который открывались двери комнат. Олегу, Кириллу, Михаилу и мне предоставили номер из двух комнат. Первая, большая, с окном в коридор, проходная вела во вторую – кладовку без окон, но со многими дверями, включая в туалет и на чёрную лестницу. Горячая вода, разумеется, за дополнительную плату и по вызову; только в туалетно-помывочной, обложенной кафелем комнатке было, как и обычно холодно и противно. Над образующими единый настил кроватями тянулись полки для вещей. Потолочные вентиляторы в каждой комнате обещали хоть какое-то движение затхлого воздуха, особенно в доставшейся нам с Михаилом кладовке.

На первом этаже прямоугольная комната с двумя столами называлась рестораном. Еду приносили откуда-то сбоку. Кроме меня, все ужинали, как обычно обильно. Я удовлетворился лишь нашим арбузом, который купили ещё в Ришикеше, да всё никак не удавалось съесть.

Как обычно спали в спальниках, кроме Кирилла, чьи вещи продолжали путешествовать с ашхабадскими линиями. Ночью я проснулся из-за духоты: вентилятор не работал. "Какой чёрт отключил его", - пошёл я к выключателю, а зря - отключили электричество.

Лиза назначила отъезд на пять утра – никто не возразил. Кирилл ругался: "Эти обезьяны отключили свет – я чуть не задохнулся в нашей душегубке". Он с Олегом спали в комнате с окном.

И опять серпантин.

возврат к началу.