Встречи.
Главная страница

Фанское исправление
Первая страница.

-10-

Никакие совпадения с ныне здравствующими людьми, жившими в прошлом и собирающимися сделать это в будущем, невозможны, просто потому, что непонятно, какое отношение к реальности имеет всё написанное ниже.

Василий с утра ушёл в Артуч, в котором вроде бы оставили котелок с топором и пилой. Остальные акклиматизировались. Валерий провёл тренировку на бережку, на камешках возле воды.

-Парень-то он – хороший, только с Олегом интересней, - подумал я и тут же добавил, - Глупости, тем более, что Олег не захотел пригласить меня с собой в горы.

-Как решим – варить новую кашу, хотя и осталась вчерашняя? – задала Катя вопрос по возвращении в лагерь.

-Какая демократия? Чем больше демократии, тем больше беспорядка. Прикажите всем доедать вчерашнюю кашу и всё тут, - искренне не понял подхода начальницы Юрий.

Катя лишь улыбнулась, но видимо сказалось различие поколений: "Пусть кто хочет, кто очень голоден, доедают вчерашнюю, но дежурные сварят и свежую".

-Демократия погубит наш мир, - качнул головой Юрий.

-Стоим мы возле озера, называемого Бабушкино, по местному что-то типа Бибижда, - уже разведала в чайхане Лариса, при покупке дыни.

Ели, устроившись на камнях напротив одного из костров, разведённых на многократно используемом кострище.

-Вот объясни с точки зрения психологии, - обратилась ко мне невысокая, тёмненькая женщина лет 50 с погнутым небольшим носиком Клавдия, - Почему так получается? Я с двух лет возила сына по альплагерям, в которых работала, а он в походы ни ногой. Он всё по городам ездит. Учит японский. Недавно с приятелями несколько недель провёл в Японии. Другие инструктора альплагерей тоже всегда брали с собой детей, и никто из них не стал ни альпинистом, ни даже горным туристом.

-Это и есть прогресс, когда дети не повторяют родителей, - опередил меня с ответом Юрий.

-И всё-таки, - продолжала допытываться Клавдия.

-Нет у меня простого и хорошо ответа. Я об этом никогда не думал и не сталкивался. Не очень уверен, что всегда прогресс увязан с полным отрицанием детьми пути родителей. Может быть, какое-то протестное поведение. Чрезмерное навязывание чего-то иной раз вызывает обратную реакцию неприятия. Не уверен, кстати, что у всех инструкторов все дети не пошли по стопам родителей. Это может быть, и определённая несозвучность интересам ребёнка. У каждого отрицающих выбор родителей могут быть свои причины.

Жаркий день. Считанные облачка лениво висят на блеклом небе. Ласкающий, целебный, хвойный запах арчи.

Часам к 4 вечера появился Василий без котелка, без пилы и без топора: "Завскладом Абу Касим сказал, что у них на базе пропасть не могло, если бы оставили, то на том месте и осталось бы. Случаи воровства неизвестны".

-Значит наш первый, - как всегда толи насмешливо, толи издевательски, толи серьёзно бросил его молодой тёзка.

Обедая оставленной ему кашей. Василий, как всегда, говорил: "Отто Юльевич Шмидт дрейфовал на какой-то там льдине. Ну, и, конечно, вместе с ними находился сотрудник органов. Он должен был следить, чтобы они там не лаялись. Чтобы они себя вели хорошо. Не баловались. У сотрудника был пистолет. Целыми днями он занимался тем, что разбирал его и собирал. Разбирал пистолет до мельчайших деталей и потом так же бережно собирал его. Это могло продолжаться сутками. Отто Юльевич Шмидт – старый, смешливый еврей… "

-Шмидт-то не еврей, - подумал я, но поправлять Василия не стал.

-… подложил ему маленькую деталичку из другого пистолета. Сотрудник продолжал разбирать и собирать, всё никак не мог понять, что происходит. Так он собирал и разбирал 10 раз в день. Потом неделю. Потом всё забросил и сел в оцепенении. Отто Юльевич не выдержал и признался, что это он пошутил. Всё, после этого он в Антарктиду уже не ездил. Хотя он толковый мужик был, но органы такого юмора не понимают.

-Один мой знакомый рассказывал, что в Антарктиде во время пурги из одного домика жилого на кухню переходят по верёвочке, покушать, - перевела тему Лиза.

-А повар сообщает по рации: "Готово", - усмехнулся молодой Василий.

-У них там есть такой хороший обычай, они меняются членами экспедиции, метереолог, там: русские переходят к американцам, американцы – к русским, - сказал взрослый Василий.

-Обмен опытом или для разнообразия? – спросил Алексей.

-Смена обстановки, - бросила Клавдия.

-Мне рассказывал мужик, врач, который пережил одну зимовку. Он говорит, что когда очень сильные ветры – там бывают жуткие ветры - они не выходят, потому что очень опасно. И хотя там даже натянуты тросы, и к тросам они пристёгиваются, может бросить на трос ветром и не оторваться. У них был самолёт маленький - если самолёт летает, значит выходить нельзя, а не летает – значит можно. А что это такое? Самолёт был привязан тросом к столбу и когда сильный ветер он поднимался в воздух и просто висел. А ещё этот врач мне рассказывал, что у него был случай, когда человек получил тяжёлый ушиб позвоночника летающим гусем. Да, у них там случился на складе пожар. Все бросились этот склад разбирать. И вот мороженого гуся ветром подняло в воздух и ударило человека в спину, - сказал Юрий.

-Я был в альпинистском лагере, - вновь заговорил Василий, - Была такая фишка в своё время: "Трудно отпускает Антарктида. 72 градуса ниже нуля". И вот я разговаривал с участником этих событий, который рассказывал, как там на самом деле было, за что им дали ордена "Красного знамени", как они там умирали все.

-Это когда загорелась станция "Восток"? – спросил Юрий.

-Да, у них сгорел дизель и они должны были второй запустить, а у них ничего не получалось. Они начинают крутить, мотор чтоб запустить, а масло замерзает. Кровь вышла из носа. Один упал. Второй. Они умирали там потихоньку…

-Они от холода все погибли? – тревога зазвучала в голосе Лизы.

-Нет, не все. В общем, он рассказывал, что когда вот это всё случилось, им запретили об этом говорить. Вышло постановление, что за массовый героизм они все награждаются и надо их увековечить. Мы в альплагерь пригласили одного из выживших. Он приехал. Они даже кино сделали. Потом один из писателей – Санин, которому поручили, вместо одной книжки даже три написал. Это как бы тема богатая была. Ну, и он говорит, он эстонец сам, такой немножко странноватый…

-Санин – эстонец? - спросила Лиза.

-Нет, Санин – русский писатель, а эстонец - участник событий, один из тех, кто не умер, когда загорелось.

-На какой они были там высоте? – спросил Валерий.

-Три тысячи метров. Это как 6000 здесь. Кислорода мало. Они пытались крутить всё время этот вал, чтобы не загустело масло. Они смогли дать телеграмму. Но никто не смог к ним пробиться из-за пурги. Потом эту станцию закрыли. Там был установлен абсолютный рекорд холода – 80 с чем-то градусов. А станция оказалась нерентабельной. Туда очень трудно поезда снаряжать, самолёты…

-Она на полюсе недоступности, - перебил Василия Юрий.

-Питерские альпинисты вышли на восхождение после обеда, - отпил Василий чаю, - Я разговаривал с их руководителем - Сазоновым. Идёт группа – первая гора четвёрка. Сазонов сказал, что я с ними не пойду. Он мне сказал, что они будут обрабатывать маршрут.

-Где это? – спросил Валерий.

-Вон та гора, - указал Юрий направление, разумеется, из-за темноты никто ничего не увидел, - Надо зайти с той стороны, а там такая плита огромная. Треугольная.

-Мы поднимались как-то в середине лета. Жара просто невыносимая. Солнце палит. И вдруг начался дождь. Жара и дождь. Необычно, - вспомнил Василий, -

-Я люблю, когда ты в палатке и дождь барабанит, - сказала Клавдия.

-Особенно, когда палатка хорошая, - кивнул Василий.

-Но когда ты с рюкзаком на тропе, - покачала головой Клавдия.

-Самое классное – это когда за три минуты до подъёма начинается дождь, да ещё проливной, а идти надо, потому что иначе времени на восхождение не будет, - усмехнулся Василий.

-На Алтае - это всегда. Когда я еду на Алтай, то знаю, что буду мёрзнуть и мокнуть, - вступил в разговор Валерий.

-Хороший маршрут с той стороны Акема: там водопады, виды, - сложил губы характерным способом Василий.

-Там водопады по 70 метров. Помнишь Илья. Где мы стояли возле Нижнего лагеря, - посмотрела на меня Клавдия.

-Что мне в водопадах не нравится - это грохот. Там ничего не слышишь, - покачал головой Василий.

-Как всё здорово, - подумал я, наслаждаясь каждым мгновение. Не стал только просить их остановиться – бессмысленно, да и без такого исчезновения, были бы они прекрасными?

возврат к началу.