|
|
Месть Предупреждение: используется ненормативная лексика. -3-Прошло ещё часа два или три после посещения полицейского, но врач до Славы так и не добрался. Он то впадал в забытьё, то приходил в себя, звал сестру, которая подходила к нему, смачивала губы и вновь убегала. Часам к 10 утра приёмный покой наполнился под завязку. Весь персонал крутился, как белки в колесе, но больные, жизни которых не угрожала мгновенная опасность, часами ожидали осмотра врача, взятия анализов, отправки на дополнительные обследования, если в этом была необходимость. Не только медперсонал, но и семья оставила Славу. Сначала они собрались возле операционной, где хирурги боролись за жизнь Аркадия, а потом, когда было принято решение перевезти его на вертолёте в специализированное отделение больницы «Тель–ха–Шомер» (одна из центральных больниц рядом с Тель-Авивом), чтобы прооперировать на головном мозге, смогли уговорить лётчиков взять их тоже. До отлёта, во время операции Аркадия, несколько раз мать и отец, по очереди оставляли свой боевой пост возле страшных дверей, за которыми скрылось неподвижное тело их сына, чтобы подбежать к Славе. В очередной раз, увидев отключившегося сына, Абрамов-отец подошёл к сестринскому посту: «Сколько можно? Когда же врач его, наконец, осмотрит?» Толстушка и блондинка медсестра по имени Йохи сонно и лениво процедила сквозь зубы: «При поступлении его уже осмотрели. На скоростном шоссе произошла крупная автокатастрофа с пострадавшими. Вы видите, мы все стоим на ушах». -Встаньте на ноги, - взорвался обычно спокойный и рассудительный Лев, - Моего сына ночью, во время дежурства избили бандиты. Он уже столько часов. Он опять без сознания. Как так можно? Вдруг и с ним что-то…» - ком в горле не дал ему договорить. К сестринскому посту подошла худенькая брюнетка с тонкими чертами лица и большими карими глазами – медсестра Элка. «Вы отец Цили?» - спросила она. -Да. -Йохи, я тебе говорила, что в Каньоне дежурили братья Цили, - зачастила Элка. -Циля ничего не знает – я видела, как она шла с дежурства, - удивлённо полезли вверх брови над пухлыми щёчками Йохи, - Что же вы ей-то не сказали? И нам, кто вы. -У неё дома маленький ребёнок – она его ещё кормит грудью, и я не хотел, чтобы она волновалась. Циля так любит своих братьев, она так не хотела, чтобы они работали охранниками в Каньоне, как будто бы предчувствовала что-то. Это я виноват. Я – старый дурак – нашёл им эту проклятую работу, - слёзы навернулись на глазах пожилого человека. -Ну, что вы, ну, кто мог даже помыслить такое. Я родилась в Хедере. О таких вещах мы даже не слыхивали, - нежно пожала Элка локоть Льва. -Я тоже сабра 1, хоть и родилась не в Хедере, а в Тель-Авиве, но и для меня - это что-то голливудское, ужас какой-то, - придала своему голосу человеческое звучание Йохи. -А, - махнул рукой Абрамов. -Всё, я буду лично заниматься вашим сыном, – решительно произнесла Элка и встрепенулась, - На ловца и зверь бежит: прежде всего, невропатолог должен посмотреть Абрамова. Доктор Нелли, - замахала медсестра руками и двинула быстрым шагом за высокой, полной женщиной средних лет, догнала её, обняла за необъятную талию, и, нашептывая, - Доктор Нелечка, - так она и произносила, - Я вас очень прошу, молодого человека, один из пострадавших в Каньоне, брат нашей медсестры из первой терапии. Невропатолог не выявила никакого восторга и попыталась сопротивляться: «Меня вызвали к какой-то бабушке, подозрение на инсульт». -Бабушку посмотрит доктор Джабарин, а молодой человек с самой ночи не осмотрен – подозрение на сотрясение мозга. Невропатолог заглянула в кабинку Славы: «Сознание затуманено. Срочно СТ – компьютерную томографию», - и вышла. Элка мгновенно заполнила направление, дала его подписать невропатологу, вызвала санитара: «Срочно на СТ, - и позвонила рентгенологам, - Доктор Рохлин. Вы сейчас получите молодого человека, Слава Абрамов. Обратите, пожалуйста, на него особое внимание. Он, кроме того, что хороший парень, брата его вы уже смотрели – их изуродовали ночью в Каньоне, и, кроме того, они – братья нашей медсестры из первой терапии. Минут через сорок санитар вернул Славу в приёмный покой с расшифрованной компьютерной томографией. Элка тут же вызвала невропатолога в приёмный покой. Не прошло и часа, как доктор Нелли появилась в приёмном покое, и Элка немедленно потащила её к Славе. -Ты, знаешь, чего прилетал вертолёт? – спросила невропатолог. -Нет, - покрутила головой Элка. -За его братом, - взялась за полог-вход в кабинку Абрамова доктор Нелли, - Изуродовали твари парня. Мы все с ним крутились. Требуется срочная трепанация черепа. Если выживет, то останется на всю жизнь тяжёлым инвалидом. Не уверена, будет ли вообще говорить и ходить… -Боже мой, всплеснула руками Элька и слёзы навернулись у неё на глазах, - Таких хороших ребят изуродовали. За что только? -Никто не понимает. Грабили бы себе и грабили, хрен с вами, если вы такие крутые парни. За что людей-то гробить? -Что с Аркадием? – дёрнулся, опёрся о локти Слава, видно, услышал что-то из разговора женщин. -Ничего, ничего, о себе подумай, герой, - ласково обняла молодого человека за плечи доктор. -Нет, вы мне скажите, что с ним? -Всё в порядке: лечим и вылечим. Сейчас нам надо тебя поднять на ноги? – начала разглядывать рентгеновские снимки невропатолог. -А где родители? – обратился Слава к Элке. -Они улетели вместе с Аркадием в «Ихиллов». -Так серьёзно. Я должен ехать к Аркадию, - резким движением опустил Слава ноги вниз с кровати. -Ну, ты, герой. Кости целы. Кровотечения нет. Мозг сохранён. Клинически небольшое сотрясеньеце мозга, но до свадьбы заживёт, - уложила молодого человека и начала осмотр невропатолог, - Хотя, никаких симптомов у тебя нет, и Слава Б-гу, давай-ка мы тебя на пару денёчков положим к нам, посмотрим за тобой, чтобы от греха подальше. -Нет, я не лягу. Я должен быть возле Аркадия. Я должен ему помочь. -Будет тебе, - подключилась к разговору Элка, - Аркадий в хорошем месте. Ты ему там ничем не поможешь. -Нет. Помогу. Я не лягу. -Ладно, подпиши нам отказ от госпитализации, - повела полными плечами доктор Нелли, - Оформишь всё, Элка, - продолжила она осмотр Славы. Несколько минут спустя, невропатолог закончила осмотр, положила молоточек в карман и присела на кровати Славы: «Тебе всё-таки надо полежать у нас недельку, иначе головные боли замучат. Да, и рвота может быть, головокружение». -Нет, и не уговаривайте меня: я уже всё решил. -Ладно, вольному воля. Кстати, ты ведь имущество армейское. Я тебе напишу письмо, и ты с ним поедешь к вашему невропатологу. Я рекомендую тебе неделю отдыха. -А где он военный невропатолог? -Ну, уж это не ко мне: или в Хайфе, там есть 10 армейская больница, или в Тель-ха-Шомере – там ваш центр. Выясни у представителя армии в Хедере. Может, всё-таки, полежишь у нас? Для твоей же пользы. -Нет, спасибо вам большое. Я должен. -Доктор Нелли, давайте покажем его психиатру: разве он адекватный? - попросила Элка -Сейчас у нас психиатра нет, появится только в 4 часа. Не мариновать же его ещё два часа, да я и не вижу в этом особой необходимости. -Он всё время плывёт, - пожала плечами сестра. -Будет плохо – приплывёт к нам. Выписывай, - развернулась невропатолог и двинула к новому больному. Примерно через час, получив все бумаги, Слава вышел из приёмного покоя в зал ожидания. Вдруг он почувствовал тошноту, головокружение – всё поплыло перед глазами, а затем пелена заволокла окружающий мир. Если бы не кресло, за которое он судорожно ухватился, то рухнул бы на пол, но оказавшееся в нужном месте сиденье, чуть скрипнув, нежно приняло в себя плюхнувшееся тело, в ту же секунду отключившееся. -Какие люди и без всякой охраны, - обросший щетиной молодой человек с длинными волосами, в порванных джинсах и разбитых сандалиях на босу ногу тряс Славу за плечо, - Абрамов, ты что ли? Ты что здесь делаешь? -Грибы собираю, - тряхнул головой Слава и застонал от боли. -Слушай, так это вас ночью бортонули? Об этом весь город гудит. Я-то думал, какие Абрамовы? Какие Абрамовы? Вот пидоры. -Ты знаешь, кто? – аж привстал Слава. -Знаю. -Всё, Юрец, идём мочить, на хуй, - зарычал Слава, и картины ночного кошмара замелькали у него перед глазами. -Не дёргайся, орёл ты мой, их уже всех повязали. Срок намотают. Они своё получат. - С этими-то херовыми израильскими законами получат, бляди, по два года, отсидят в местной тюрьме, которая и вовсе пионерский лагерь, половину и выйдут на свободу целенькими и здоровенькими. Ты, знаешь, что они сделали с Аркадием? -Да, слышал уже. Его отвезли на вертолёте в Тель-ха-Шомер. -В «Ихиллов». -Будет хорошо. -Я виноват. Мне с самого начала, что-то не понравилось во всей этой истории. Аркадий – наивен, как ребёнок. Но я-то, я-то, мудак. И ружьё не взял. Я бы всех их к ёбаной матери перестрелял. Пусть бы я сел в тюрьму, но Аркадий… Эх, Аркаша, Аркаша… -Ты, кстати, знаешь, кто затеял всю эту кашу? -Кто? -Роберт Пейсахов. -Не может быть. -Ещё как может. -Это тот, который жил на улице Ленина, угловой дом с Московской? -Он самый. -Говорили же, что его в Союзе в тюряге пришили. -Говорили. Такие суки в огне не горят, в воде не тонут. Слава застонал и откинулся. Опять приступ тошноты, головокружения, пелены перед глазами. -Э, да ты совсем плох, - хлопнул приятеля по щеке Юрий. Слава пришёл в себя. Голова гудела, во рту пересохло, руки и ноги дрожали. -Повезло тебе, кореш, что на меня нарвался, - покровительственно потрепал Юрий коленку Славы, - Сейчас я тебя лечить буду. Лучше меня тебе доктора не найти, - оглянулся по сторонам, - Ну-ка, – достал из кармана сигарету, - Курника-ка, пацан, - раскурил он сигарету и засунул её в рот Славы. -Что это? – закашлялся молодой человек. -Лечись, хлопец, пока я жив. Юра Эммануилов тебе плохого ничего не предложит. Травка это. Она тебя и вылечит от всех бед и напастей. -Ну, ты совсем козёл, - попытался Слава выбросить из-за рта марихуану. -Не дури, пацан. Она тебя вылечит. Курни ещё пару раз, - схватив руку Славы, силой вложил в его рот сигарету Юрий. После нескольких затяжек, всё тело Славы отяжелело, боль и тошнота стихли, голова закружилась легко, расслабляющее, успокаивающе и даже, причудилось, что приятно, окружающее примерещилось тихим, отдалившимся, не имеющим к Славе никакого отношения. Время замедлилось и потеряло всю свою враждебность. Слава клюнул носом и неожиданно в мгновение задремал. Ночное происшествие замелькало перед его глазами, но на это раз не вызвав никаких отрицательных эмоций. Ну, ты даёшь, - затряс Юрий приятеля, - А, тоже боялся. Вот, какой я доктор. Пошли ко мне, - потащил он взятого толи под покровительство, толи в плен молодого человека. Слава встал, но мгновенно рухнул бы, не поддержи его Юрий. «Ослаб ты совсем. Ничего, я тебя на ноги поставлю. Будешь, как новенький, козлёночек, ты мой, несмышлёный». Отдышавшись и прейдя в себя, поддерживаемый Эммануиловым, Слава был отведён им к старенькому фольксвагену-жучку, брошенному незакрытым в нескольких метрах от входа на территорию больницы. -На этом вольво мы сейчас доедем до моей вилы, - весело хмыкнул Юрий, помогая Славе втиснуться в маленькую, грязную, заваленную всякой дрянью машинку. Недалеко от центра города, в старой, на столбиках-ножка, одной из многочисленных безобразных построек Израиля 70-80 годов, Слава снимал квартиру на последнем этаже. С трудом поднявшись на 4 этаж, молодые люди вошли в незакрытую квартиру. -Мои апартаменты в вашем распоряжении, сэр. Отдыхайте, - смело шагнул Юрий в кучу грязного белья, почему-то валявшуюся прямо перед входной дверью. Слава добрёл до брошенного прямо на каменный пол замаранного матраса и рухнул на него, мгновенно отключившись. -Спокойной ночи, дорогие товарищи, закричал Юрий и подошёл к чему-то, что он называл «мой шкаф» - детищу или давно пережившему всех своих ровесников, или попавшему в нечеловеческие, то есть, «нешкафные» условия. На его нескольких незакрытых полках – одна из случайно уцелевших дверей валялась возле окна, было кучами свалено грязное нижнее бельё хозяина квартиры, в которое забились, разумеется, немытые стаканы, тарелки, ножки и вилки. Достав железную, отбитую кружку в самом центре одной из куч, Юрий раскопал в соседней груде начатую бутылку водки, налил под завязку и понёс потчевать гостя. Бесцеремонно растолкав Славу, он приподнял его за плечи, прислонил к стенке, бесцеремонно разжал его зубы, и, не обращая никакого внимания, на слабое сопротивление – самое сильное, на которое только был способен раненный, влил в него тёплую, полную крошек, одна из которых напоминала таракана, может, и была им, жидкость. Такого издевательства организм Славы не вынес - у него открылась вывернувшая его наизнанку рвота. -Надо же, какой неблагодарный гость пошёл, хуже татарина, - наблюдал за делом рук своих хозяин квартиры, - Всё ложе заблевал. Где спать-то теперь такому интеллигенту, как я. Приглашай после этого, всяких, да ещё угощай их последним, от души оторванным. Вот козёл херов, - пошёл Юрий на кухню. Разбитая раковина валялась возле электроплитки, а вместо неё под краном стояло ведро, полное под завязку смердящей жидкостью. Забыв, за чем же он пришел, Юрий покрутился несколько минут на кухне и вернулся в комнату. Даже его поразила восковая бледность Славы. -Шутки шутками, а могут быть и дети. Того и гляди он у меня и загнётся. Потом объясняй полиции, что ты не верблюд. Ну, его, на хер: отвезу-ка я его взад в приёмный покой. Я его подобрал, я его и верну. Не дождёшься от людей благодарности. Нет пророка в своём отечестве. Меньше получаса спустя, Абрамов уже лежал в неврологическом отделении. Пришёл в себя Слава ночью. Покачиваясь и спотыкаясь, он вышел в коридор и побрёл к сестринскому посту. -Куда ты, Слава, - подскочила к молодому человеку медсестра, подхватила его и вернула на кровать. -Что с Аркадием? – с каждым шагом повторял раненный, - Я виноват. Если он умрёт, я убью себя, - застонал он от мучительной боли, пронзившей всё его существо от макушки и до кончиков пальцев ног. -Что же ты несёшь, прости Господи, - всплеснула руками молоденькая девушка, - Спи. -Что с Аркадием? Медсестра ничего не знала, но произнесла твёрдым, безапелляционным тоном: «Жив твой Аркадий. Жив. О себе подумай» -Спасибо тебе, - отключился Слава с последними звуками произносимого. Аркадий, на самом деле был жив. Многочасовая операция после трепанации черепа 2, на головном мозге прошла успешно, и его перевезли в реанимацию. Родители и сестра сидели в коридоре. «Что со Славой? Где он?» - закрыла покрасневшие от слёз и усталости глаза Берта. -Дома, он дома, успокойся, - погладил Лев руку жены и подумал, - Будь проклят тот день, когда я узнал о работе в этом проклятом Каньоне. Сразу же после операции Лев подкараулил хирурга, оказавшегося на его счастье русскоговорящим, и попросил его: «Извините, я боюсь за жену – у неё очень слабое сердце. Раскройте только мне». -Правда, ничего обнадёживающего сказать вам не могу. Состояние крайне тяжёлое. Существует большая опасность…летального исхода. Ну, знаете, что это такое. Если выживет, то останется инвалидом. Мы сделали всё возможное, - усталым и безнадёжным тоном проговорил хирург, развернулся и ушёл. Сестра Аркадия Циля пошла узнать о состоянии брата у одной из медсестёр, с которой училась в медицинском училище сразу же после приезда в Израиль. Вскоре она вернулась. Лишь только увидев Цилю, старший Абрамов тут же приложил указательный палец правой руки к губам, скосив глаза на тихонько плачущую мать. Отец и дочь отошли в сторону. -Если выживет, то будет, - Циля заплакала навзрыд. Лев обнял её и прижал к груди: «Это я – виноват». Всю ночь кошмары вырывали Славу из мучительнейшего забытья. Он вздрагивал, вскрикивал, испытывал ужас, тут же забывал приснившееся и сызнова отключался. С первыми лучами солнца сжигающей лавой извергающегося вулкана затопили пылающий, возбуждённый мозг Славы, жуткие видения избиения брата и мысль: «Если Аркадий не выживет, я убью эту тварь Роберта. Я их всех поубиваю». В палату вошла вернувшаяся из Тель-Авива, уставшая, с красными заплаканными глазами, растрёпанная Циля. «Ну, как ты, Славик?» - бросилась она к молодому человеку, присела на его кровати, обняла. -Я бэседер 3. Как Аркаша? -Прооперировали Аркашу. Мы молимся. Тётя Шошана сегодня поедет в Иерусалим к Стене Плача 4, чтобы вложить в неё записочку с просьбой за его здоровье. -Так плохо? -Он выживет. Он – очень сильный. Он выживет! - вытирала слёзы Циля, - Что с тобой? -Со мной что? Так, поцарапали меня немножко. Где я, кстати? -Немножко. Ты даже не помнишь, как попал в неврологическое отделение. Девочки сказали, что тебя вечером привёз Эммануилов. Какие у тебя дела с этим наркоманом? Только этого нам не хватало? Где ты с ним встретился? Сказали, что у тебя в моче нашли гашиш. Что ты делаешь, Слава? Тебя уже предупредили. Только этого нам не хватало. И так, столько горя за считанные часы. -Где? – Слава дёрнул головой, - Когда я вчера вышел из приёмного покоя, то он что-то здесь делал. Он сказал мне, что руководил бандитами, знаешь кто? -Знаю – Роберт. -Мы думали, что его пристукнули в тюрьме в Союзе, а он, тварь, появился здесь и устроил такое… -За что они вас избили? Вы оказали им сопротивление? -В том-то и дело, что нет. Аркаша даже не успел встать. Я не знаю, за что они нас так. Я сначала подумал, что это – арабы. Знаешь, я даже предположить не мог, что на такое способны евреи, да ещё наши, дербентские. Роберт и остальные знали, кого они уродуют. -Никто этого понять не может. Такого зверского ограбления в Хедере никогда не было. Весь городок в ужасе. Люди говорят: «Вот, приехали кавказцы». -Я уже слышал в миюне (приёмном покое). Но это и, правда, ужас. Если бы ты видела… Циля не смогла сдержать слёз. -Ты знаешь, если бы оказалось, что бандиты арабы, то это было бы не так обидно, - откинулся на подушку Слава, прикрыл глаза и вновь погрузился в жуткие грёзы недавно пережитого. «Как там Аркаша?» - прошептал он, вновь впадая в беспамятство. -Выживет Аркаша. Вы-жи-вет! – встал Циля. Две недели Слава пролежал в неврологическом отделении. Головная боль, слабость, видения не оставляли его ни на мгновение. Как-то под вечер к нему неожиданно пришёл Эммануилов и заговорщически подмигнув, поманил грязным указательным пальцем. Слава встал, и они вышли на лестничную площадку к лифтам. -Эти козлы с дипломами ничего не соображают. Эти бараны тебя не вылечат. Я – твой доктор, - протянул Юрий Славе сигарету с марихуаной. -Оставь меня, козёл. -Вот, она, человеческая неблагодарность. Я к нему всей душой и телом, а он меня – козлом. Голова болит, болит, а курнёшь, и всё пройдёт. -Может и правда? – взял Слава сигарету. Волна тишины и покоя уже через несколько минут заполонили его душу и тело. Волнения, тревоги и боль отошли в сторону, неожиданно, впервые после нападения грабителей он улыбнулся. На следующий же день у Славы опять взяли мочу на наркотики – кто-то донёс дежурному врачу - и его быстренько выписали за нарушение больничного режима. Всё это время Аркадий пребывал между жизнью и смертью. Несколько раз он попадал в реанимацию, один раз перенёс клиническую смерть, врачи уже ожидали его биологической смерти. Но Аркадий удивил всех – внезапно, вопреки всем прогнозам, он пошёл на поправку, стал открывать глаза, понимать обращаемую к нему речь, но был не способен отвечать и двигаться. Через месяц его перевели в специализированное реабилитационное отделение перенесших травму головы другой больницы, где ему предстояло провести почти год. Выброшенный из больницы Слава поехал в военную больницу. Увидев диагнозы: черепно-мозговая травма, сотрясение мозга, употребление наркотиков, невропатолог долго не думал: «Я выписываю вас с 21 профилем 5». -За что? В отпуске, мне разрешено, я охранял Каньон с братом. На нас напали бандиты. Брат чуть не умер. И вы хотите выгнать меня из армии? Вы хотите выбросить меня как мусор? Спросите у моих командиров, я - хороший солдат, – слёзы навернулись на глазах молодого человека. -А чего ты парень наркоманом стал? – смягчился врач. -Это первый раз в жизни. Можете мне не верить, но я никогда до этого, ни к чему такому и близко не приближался. У меня очень болела голова, вот один приятель мне и предложил, - зачастил Слава, подумав, - Убью Юрца. Тварь, урод, втянул меня. -Ладно, дам я тебе 24 профиль - это освобождение от армии на год. Тебе всё равно надо подлечиться. Через год вернёшься, и решим, как дальше. Но учти, если продолжишь с травой, то всё, пеняй на себя. Забудь об армии. Отруби себе руки, но не приближайся к траве. Учти, особенно, после травмы мозга, марихуана может вогнать тебя в психоз. Ты хочешь в дурдом? Ты хочешь стать шизофреником? -Да, что вы, Б-г с вами. Ну, спасибо, - радостно вскочил Слава.
1 – сабра – так называют родившихся в Израиле.
2 – трепанация черепа (краниотомия) - вскрытие черепной коробки с целью произведения операции на головном мозге или его оболочках, или с целью снижение внутричерепного давления.
3– иврит: в порядке, ладно, хорошо
4 – ЗА́ПАДНАЯ СТЕНА́ (הַכֹּתֶל הַמַעֲרָבִי, Ха-Котел ха-ма‘арави; в европейской традиции Стена плача), часть (длиной 485 м) уцелевшей после разрушения Второго храма (70 г. н. э.) подпорной стены вокруг Храмовой горы в Иерусалиме.
5 – профиль. Состояние физического и психического здоровья военнослужащих израильской армии определяется цифрами, которые называются профиль. Самый высокий профиль – 97. Не знаю, насколько верно, но объяснение того, что максимальный профиль 97, а не – 100, следующее: практически все мужчины обрезаны (у девушек самый высокий профиль тоже – 97?). Самый низкий профиль – 21 – не годность к службе. Профиль 24 - освобождение от службы на год, после чего военнослужащий должен опять пройти комиссию, которая примет решение о его дальнейшей службе.
возврат к началу. |