Встречи.
Главная страница

Записки психиатра
Заглавная страница.

Сука.
Заглавная страница

-42-

Лайкин и я сидели в в одном из тель-авивских ресторанов недалеко от моря. Затихал закат. Уходил в небытиё ещё один день нашей жизни. Неизвестно откуда взявшееся умиротворение наполняло меня.

-Ну, что, дай Бог, чтобы не последняя, ле-хайм ("За жизнь", – еврейский тост), - поднял Роман бокал вина и в мгновение ока опустошил его – обратно вести машину мне. Потому я лишь чуть пригубил содержимое своего бокала: "Ле-хайм".

-Отличный шашлык, - прожевал Лайкин кусок мяса, - Я был отказник. Я не был членом партии, поэтому меня исключили из профсоюза…

Эту историю я уже выучил наизусть – всегда почти заводит её по пьяному делу.

-Но меня вызвал заведующий диспансером - отличнейший мужик, эндогенный психиатр Валерий Петрович и говорит: "Роман Иосифович, вы можете не волноваться. Пока я – заведующий вы будете у нас работать. Мне так и сотрудник гб сказал, чтобы вас не трогать. Уволить из профсоюза – это было необходимо, уж извините, вы всё-таки отказник, так сказать, извините, предатель, что ли нашей Родины, хотя я лично вас таким не считаю. Ну, уволили, вам же лучше, не будете взносы платить, но работать вы у нас будет. Да и я ценю вас, как психиатра, поверьте мне".

-"Профсоюзы – школа коммунизма", - как учил нас дедушка Ленин, - проговорил я.

-Мы с ним столько раз бухали. Такой мужик. И психиатр от Бога. Эндогенный. Не то, что вы все, - Лайкин выпил ещё бокал вина, - Меня изгнали из профсоюза…

-Изгнание из рая, - хмыкнул я.

-Я был отказником. Одним из первых. Если бы не начало Афгана, то я бы уехал. Пик 79 года – 50 тысяч евреев выпустили, а потом из-за Афгана всё закрыли. Отец мне не дал – он всю жизнь делал советские ракеты – системы наведения на одном из самых закрытых питерских ящиков. Он мне не подписал разрешение на выезд. Но, если бы не Афган, то меня бы всё равно выпустили бы. А так я остался непонятно, на сколько лет в отказе, не член профсоюза…

-Что – самое ужасное, - вставил я.

-Единственно, что у меня осталось – это моя честь.

-И про честь его я уже слышал. Сейчас начнёт про развод с женой и как она стала перед ним на колени, - подумал я.

-Человек – полигамное животное...

-В котором всё должно быть очень прекрасно, полигамность в особенности, - потянулся.

-Я сам-то и женился только потому, что надоело болеть триппером. После очередного раза мой друг Серёжка – блестящий дермато-венеролог - он меня каждый раз лечил. Тогда ведь о защищённом сексе и понятия не имели. Баба, которая стала бы требовать презерватив, могла бы и по морде схлопотать. Вот он мне и говорит: "Хватит, женись, а то останешься бесплодным". Размножение для меня - святое…

-Это понятно, то-то у тебя один ребёнок, - пробурчал я.

-Я и женился. Баба, как и все бабы – истеричка, но умная. Я отпускал её одну на Чёрное море. И мне предоставили достоверные данные о её измене. Отказник. Не член профсоюза. Только честь и осталась. Развод. Она не хотела. Она плакала. Она стала передо мной на колени. Нет, развод. В определённых кругах Питера – это было событие, наш развод…

Вскоре Лайкин совсем наклюкался. Кто бы удивился. Затеял нелепый спор с официантом по поводу счёта. Я силой вытащил егоь из ресторана.

Возвращались домой в темноте. Лайкин дремал. Изредка он приходило в себя и говорит: "У меня в отказе была куча денег. Я был очень успешным частным психиатром. Мама очень боялась, чтобы меня не посадили. Я ей говорил, что отказом занимаются одни и им плевать на мой бизнес. Пока я не достиг некоего уровня, а я не нагнел, то и ОБХСС мной не займётся. Я просто брал своё, на свою приличную жизнь. Я люблю книги. Я люблю… Если же не дадут приказ меня отправить на зону, то я в безопасности, а если дадут такой приказ, то моя частная практика, есть она или нет, никого не колышет. Но сионистов и провокаторов я избегал и боялся. Я только ходил в синагогу на Лермонтовском проспекте и занимался с одним старым евреем Ребе Аврумом Торой. Среди сионистов половина были гебисты, а другая половина была дураки и провокаторы. Помню как-то на Симхат Тора (еврейский праздник) кто-то из сионистов развернул плакат: "Отпусти народ мой". Я тут же сказал Серёжке: "Немедленно валим – это провокация". Я хорошо жил в отказе. Денег навалом. Два, а то и три раза в год летал на Чёрное море..."

-Жалко только, что кончился отказ, - не удержался я.

Лайкин даже протрезвел, посмотрел на меня, но ничего не ответил.

-Фантастическое время было, этот самый Застой, или как говорят расцвет застоя.

Лайкин совсем отключился. Я в который уж раз думал, что подготовка к экзаменам отравляет жизнь. Как только заставить человека зубрить даже интересующий его материал? Ну, и не надо. В Союзе врачи время от времени должны были проходить курсы повышения квалификации на ведущих кафедрах страны. Это намного эффективнее, чем раз в жизни отмучаться и всё. Затем я вспомнил .что ещё пару лет назад доктор Клайн в полвторого самое позднее, завершал свой приём в диспансере и читал книжки до полтретьего. Несколько лет спустя об этом можно только мечтать – золотой век. Как не хватает мне этих часов для обучения. Экзамен на носу.

Молодую женщину из небольшой арабской деревни звали Самира. Привёл её старший брат – семейный врач: "Доктор, я немножко понимаю в психиатрии – у нас в ординатуре был курс психиатрии. Моя сестра невпоорядке. Она - странная. Говорит сама с собой. Ничего не делает. Лечить её надо". Молодой человек вышел.

-Мне не даёт жить Карамитауэ, - как только закрылась дверь за её братом, тут же выпалила девушка.

-Кто это?

-Египетский кинорежиссёр.

-Где он живёт?

-Он умер. Но он всё время приходит ко мне. Он меня развращает.

-Каким образом?- оценил я красоту молодой женщины.

-Трогает меня за разные места, говорит плохие вещи.

-Соматические и слуховые галлюцинации, - думал я, спрашивая, Какие плохие вещи?

-Что любит меня. Предлагает мне вступить с ним в интимные отношения.

-Всё это во сне?

-Нет, наяву.

-Каким образом умерший может вам что-то делать и говорить?

-Это - сатана принял его обличье, Карамитауэ, чтобы мучить меня?

-А зачем?

-Не знаю. Видимо есть у меня какие-то очень большие грехи перед Аллахом.

-И что вы собираетесь делать?

-Страдать. Но может быть, вы мне поможете.

-Против сатаны?

-Не знаю. Мой старший брат – он очень умный – он сказал, что вы мне можете помочь. Я в это тоже не верю.

-А кто ещё не верит?

-Вы. Вы так сказали, что против сатаны вы бессильны.

-Здорово. Она права. Прокол, - подумал я и сказал, - Вы меня неправильно поняли. Мы, кончено же, сможем вам помочь

-Вы переоцениваете свои силы и силы сатаны.

-Давайте попробуем.

-У вас есть опыт противостояния сатане?

-Да, - а про себя я пропел, - "Сатана там правит бал".

Говорила Самира на хорошем иврите с мало заметным акцентом. Арабки обычно знают иврит намного хуже арабов. Про акцент уж не стоит и упоминать.

-У вас хороший еврейский язык.

-Я училась в хайфском университете на учителя иврита для арабских школ. Мой папа – учитель иврита. Он говорит, вы его не отличите от еврея.

-А плохие мысли у вас бывают?

-Что вы, это ведь страшный грех убить себя.

-И всё-таки вера помогает справляться с душевными болезнями, чтобы там не говорили. Хотя и не всегда, - подумал я.

возврат к началу.