|
|
Прокол-1
Всё ниже написанное не имеет никакого отношения к прекрасной действительности и есть чистая выдумка.
Взять Эфраимова Ярухана на лечение попросил меня его брат, которого я уже пользовал по поводу депрессии – результат длительного употребления наркотиков и прекращение их. «У брата тоже просто депрессия. Он не может сладить со своим врачом» -Пусть напишет заявление на имя заведующего диспансером: он решает вопросы перехода больных от врача к врачу, - проговорил я, надеясь, что вдруг доктор Векслер не разрешит: кроме того, что я и так не испытывал недостатка в пациентах, мне сразу же почувствовались возможные проблемы с этой «просто депрессией». Доктор Векслер, ничтоже сумняшеся, перевод разрешил. Мои опасения подтвердились на первой же встрече. Ярухан оказался мужчиной под 40, тощим, широколицым, небритым, чуть заторможенным, с неприятным выражением лица, которое всё время искажалось какими-то гримасами типа брезгливости. Депрессия если и была, то не являла проблемы, зато пышно цвёл психоз с бредом, галлюцинациями, сенестопатиями, то есть неприятными ощущениями в теле: Эфраимов всё время считал, что некие силы его сжигают его голову, тело, конечности. Ещё в Советском Союзе Ярухан начал думать, что за ним следят и преследуют. Он убежал из своего города Кисловодск к родителям в Нальчик. Отец только посмеялся над сыном. Ярухан же не спал ночами, боялся любого шороха, из-за каждого угла ожидал смерти. Потому-то, спасая свою жизнь, приехал в Израиль. В Израиле его тоже «преследовали» и потому вернулся в Кисловодск. Но через полгода, большую часть времени которого просидел дома, закрываясь на все возможные и дополнительные замки и запоры, опять переехал в Израиль. Начал подозревать жену в измене. Избил её, хотел даже убить, но к счастью она вовремя убежала и пожаловалась в полицию. Отношения их закончились скандальным разводом с запретом суда приближаться Эфпаимову к дому его бывшей жены. Встречаться с детьми разрешили только в особом месте под контролем социальных работников. От одиночества Эфраимов долго не страдал, вскоре женился повторно, и через пару лет семья увеличилась двумя мальчиками. -Меня жгут лазером, - скорчился Ярухан. -Ёще что-то мешает вам? -Да. Я слышу голоса, которые говорят мне: «Ударь жену»… Я лишь чуть качнул головой. -Да, я её ударил. Несильно. -Она пожаловалась в полицию? -Нет. -Что вам ещё сказали голоса? -В моё тело во время сна вживили лазерную камеру. Это моя первая жена подстроила. Поэтому теперь из моих лёгких выходит запах гари. Вы его чувствуете? -Нет. -А я чувствую. Это так противно. Я смог уговорить Эфраимова согласиться на больничное лечение. С тех пор он выходил из больницы, некоторое время спустя, вопреки всем моим уговорам, прекращал лечение, и, разумеется, психоз возвращался. Не всегда мне удавалось уговорить Эфраимова госпитализироваться и потому приходилось задействовать принудительные механизмы. И опять двадцать пять. Очередное прекращение лечения. В тот раз они пришли с женой – худенькой женщиной с испуганным выражением лица. Ярухан изменился: ещё сильнее похудел, отрастил щетину сантиметра на два, надел на голову вязаную ермолку. -Доктор Нер, в общем, бывают боли в ногах, руках, в голове жгёт, грудь жгёт, живот жгёт. У моей матери то же самое было, вот она умерла два месяца назад. У неё то же самое было, грудь жгло. Я думаю, что это есть такие люди, доктор Нер, которые делают. Я на улицу не выхожу, еле-еле хожу. Например, есть люди, которые читают мысли. Вы знаете об этом, доктор Нер, да? -У вас этого не было, когда вы принимали лечение. -Доктор Нер, это фигня, это не от этого. Доктор Нер, это есть на самом деле такие люди… Вы не верите, да, доктор Нер, что есть такие люди? -Всё может быть, но что нам до этих людей, скажем так? -Я не знаю, что эти люди хотят от меня. Откуда они? У полиции таких людей не может быть. Это или у ШАБАКа 1 или у АМАНа 2, или у МОСАДа 3, такие люди. Я не знаю, что от меня хотят. Что я им сделал? -Хорошо, вы считаете, что есть такие люди, но что-то надо делать. Сейчас надо снять вот это ваше состояние, да? -Есть люди, которые видят с закрытыми глазами. По телевизору я такое видел. Вы знаете таких людей, которые с закрытыми глазами могут читать? Я не знаю, что от меня хотят? Почему меня так мучают, жгут? -Что вы пытались в этом плане делать? -Ничего. Что я могу сделать против этих людей? Я их не знаю. -Но подозрения есть на кого-то? -Нет. Никакого подозрения нет. Я не знаю. Был я как-то, когда работу искал где-то в 96 году, был я, где стоят военные корабли и случайно увидел подводную американскую лодку, когда выходил экипаж подводной американской лодки. Может там как-то увидели меня. После этого начинают меня преследовать. -А откуда вы знаете, что это делают вам люди? Может быть, у вас просто какая-то болезнь? -Я здоров, доктор Нер, меня обследовали, ничего не нашли. А американские моряки меня видели. Вот смотрите, доктор Нер, даже писять, каждые 10 минут иду писять. Я чувствую, что это делает человек. -Когда умерла мама, то он был с ней в больнице, и он очень испугался, - наконец-то произнесла жена Ярухана Кристина. -Я вам раньше этого не говорил, потому что вы не поверите. У меня жжение, то есть, то нету. Если бы было жжение, то оно бывает постоянно, а не так. Это явно, что есть такой человек, который это делает. -Что мне с тобой делать? – подумал я. -Это связано с тем, что я видел американскую подводную лодку. Меня тогда послали искать там работу, а я экипаж подводной лодки видел. То, другое. -Когда это было? – запамятовал я. -Это было в 96 году. -И только сейчас, столько лет прошло, 13 лет, вспомнили? -Сейчас вспомнили. Это в Хайфе было. И сейчас они меня жгут. Этот человек может всё. Я знаю таких людей. Я и по телевизору видел. Эти люди могут всё. Они даже могут убить человека. Сделать кровоизлияние в мозг. -Вы боитесь? -Кто не боится? Конечно, я боюсь. У меня двое маленьких детей, доктор Нер. Что моя жена будет с двумя маленькими детьми, если они меня убьют? Я считаю, что и мою мать они так уничтожили. -Почему мать-то? -Из-за меня. Бывает вот здесь тяготит что-то, - указал Ярухан на область солнечного сплетения, - А потом раз – нету. Потом опять. Ну, это явно, что делают. В туалет по большому пошёл я, выхожу – опять хочется. Понятно, что они делают. Вот так вот, вот такие мучения, доктор Нер. -Он ночами не спит, - добавила Кристина. -Вы ходите с женой, потому что боитесь? -Боюсь, да. -Есть мысли о самоубийстве? -Нет, у меня двое маленьких детей. -Согласны лечь в больницу? -Нет. -Ударили жену? - из-за дефицита времени – уже собралась очередь за дверью кабинета, - я стал в темпе брать быка за рога. -Нет, что вы. За что её бить, она хорошая жена. -Нет, сомнения в этом, - проговорил я, вспомнив иное прошлое с агрессией в отношении женщин, и продолжил, - Голоса слышите? -Нет. -Он слышит, как старик плачет. -Значит, и голоса есть, - записал я, - Что за старик? Он связан с теми организациями? -Я думаю, что да. Я думаю, что эти люди ошиблись. Думали, что я какой-то российский разведчик. И теперь им как-то надо закрыть тик (дело на иврите), чтобы их с работы, наверное, не выкинули. Поэтому они хотят меня убить. Умер человек и дело с концом. -«Есть человек – есть проблема. Нет человека – нет проблемы», - вспомнил я товарища Сталина. -Один из таких людей, который может убить – доктор Кашпировский. Знаете такого. Например, я видел по телевизору, как делали операцию. Просто он отключил ему полость живота и ему без наркоза делали операцию. Есть такие люди, доктор Нер. Вот так, я не знаю. Мне, наверное, ничего не поможет. Жалко вот она остаётся одна с двумя маленькими детьми. -Вам вкладывают мысли в голову? -Да. Этот человек может всё. -Какие мысли, приведите пример. -Ну, например, мне хочется яйцо, а он сделает так, что я не хочу. Этот человек может всё. Например, запахи бывают. Дня три-четыре тому назад сделал мне запах из туалета. Они меня и ночами будят. Мысли в голове путают. Управляет полностью моим телом. Делает боли. -Сейчас давайте сделаем вам укол. -Нет, нет. Я потому и не хотел вам рассказывать, что знал, что вы не поверите. -Я вам верю – это ваши переживания. Я ничего не могу сделать с упомянутыми вами людьми. Но давайте лечить ваши проблемы, неважно кто или что их вызывает. Я вам верю всё, но так жить можно? -Нет, не укол. -Но так же невозможно жить. Наше лечение – это единственная защита от всех этих страшных вещей, про которые вы сейчас рассказали. -Нет. -Вам приятно в таком состоянии находиться? Почему вы боитесь укола? -Я потом буду как робот. -Если вы даже несколько дней походите, как робот, то это менее плохо, чем то что вы мне рассказали. -Я поэтому вам не хочу рассказывать, что вы мне не верите. -Я вам верю, но я не могу ничего сделать со всеми этими организациями. Не могу ничего сделать с теми людьми. -Поэтому я знаю, мне никто не поможет. -Нет, это не так. Есть защита от того, что они делают. Это наши лекарства. Наши лекарства – это защита. С нашими лекарствами вы не чувствуете, даже если они вам что-то пытаются делать, потому что вы под защитой наших лекарств. -Это не поможет. -А давайте попробуем. Вдруг поможет. Всё равно надо пробовать что-то. Вам ведь очень плохо. -Ладно, давайте один укол сделаем сейчас, - покорно качнул головой Эфраимов. -Хорошо бы ещё знать, что это ему поможет и через некоторое время он вновь категорически не откажется от лечения, и так как не будет опасен сей секунд, то я лишь запишу об этом факте в его истории. Учитываю прошлое, я дал жене Эфраимова мой мобильный телефон, чтобы в случае чего она звонила мне, после, разумеется, вызова полиции при малейшем намёке на опасность. В конце дня ко мне зашла социальный работник Татьяна обсудить что-то. По завершении, я попросил: «Вы давно не рассказывали про ваш любимый, хлебный город Ташкент .Я уже стал подзабывать». -Верно, - улыбнулась Татьяна, - Ташкент был особым городом. Минимум 80% населения было русскоязычным. Я не знаю ни одного узбекского слова. Это был очень интересный город, либеральный, со своей особенной культурой, особенностями. По сути дела, он не имел никакого отношения к Узбекистану. У нас был знакомый министр-узбек, я училась с его сыном. Отношения были настолько хорошими, что когда даже сына не было – он какое-то время учился в Москве – то мы приходили к ним отмечать Новый Год. Этот человек прошёл всю войну, дошёл до Берлина. Конечно, был членом партии. Я ни разу не слышала, чтобы он говорил по-узбекски. И вот началась вся эта перестройка… -Недаром, сразу же стали весело шутить: «Чем кончиться Перестройка? Перестрелкой». -Верно. Помню, узбеки потихоньку начали выступать. Одна из первых их демонстраций против русских была настолько неожиданна и непонятна, что никто просто ничего не понял. Русские потихоньку начали чувствовать, что их предали. Повисло ощущение крутых перемен. Я ехала в трамвае, и мы видели людей с какими-то плакатами. Никто не мог прочитать, что же там написано – там уже были призывы к изгнанию русских – и спрашивали: «Это, что подготовка к какому-то празднику?» -Празднику жизни, – бросил я, развалившись на стуле – день-то прошёл и не самый лёгкий. Недаром даже в Союзе понимали, что у психиатров должен быть укороченный рабочий день и удлинённый отпуск. В Израиле этого не понимают. Как и ещё кучи совершенно элементарных вещей. -Но узбеки тихо-тихо, вроде бы и не против русских, а начали вырезать мусульман, как например турок-месхетинцев, - продолжила Татьяна, - Причина была самая банальная, экономическая. В области, где жили эти турки, они смогли захватить все важные места в торговле. Вот их и вырезали. Потом была резня киргизов. Там уже были требования территориальные. Наш знакомый министр поехал попытаться умиротворить. Вернулся он с сердечным приступом. Он сказал, что всё, что он делал всю жизнь, включая войну, изменилось. Такого ужаса он не видел нигде. Перед нашим отъездом, мы зашли к нему попрощаться. Он опять сказал, что вся его жизнь изменилась. То, что он увидел в последнее время, изменило всё. Он уже не знал, как дальше. Он сказал: «Мой дом мог бы быть для вас убежищем, для меня это личный крах – ваш отъезд, но я думаю, что вам, на самом деле, лучше уехать, потому что может наступить такое положение, что я вас не смогу и защитить». Уже после нашего отъезда, нам стало известно, что он совершил хадж. -Вот это-то и прекрасно в человеке, а не какое-то там лицо. Кстати, где-то я слышал: «В человечке всё должно быть прекрасно: и одежонка, и мыслишки, и душонка, и ещё что-то или всё остальное». Так что теперь он гордо фланирует по прошпектам Ташкента с именем «хадж». Почти Хадж Амин – это иерусалимский муфтий, который был лучшим другом Гитлера. Если вы думаете, что нынешние лидеры – партнёры Израиля по мирному процессу - не перечитывают время от времени с восторгом «Майн Кампф», то я готов с вами биться об заклад. -Точно. Сейчас Ташкент – совсем другой город. Русских, точнее, русскоязычных, оттуда выдавили, если их и осталось там процентов 20, то это хорошо. -Для кого хорошо или перестроился окончательно и бесповоротно. Хотя, кто знает, история ведь такая штука, что в ней, если и не всё, то очень многое случается. Поди, знай, что будет с Ташкентом через энное число лет? -Со мной там произошло два мистических случая. Однажды группа участвовала в сеансе спиритизма. Я знала из них двоих. Одна - немка. Она была совершенно обрусевшим человеком, советским. Она всё время говорила, что не может понять уехавших и уезжающих, ни немцев, ни евреев. И вот, во время сеанса ей сказали, что она уедет в Германию. Для неё это было совершенной чепухой. Короче, она в 90 году уехала в Германию. Мы с ней виделись в 2000 году. Она не может объяснить, как это произошло, но говорит, что только сейчас она на месте. Второй человек незадолго до этого развёлся с женой. Он был полукровка – отец еврей, мать русская, полностью советский человек, все знали, что он сотрудничает с КГБ – он пошёл в местное ТАСС, на такую должность, что другого быть не могло. -Стучал даже? -Может быть, и стучал, но самое главное, на эту должность назначали только с согласия органов. И вот, ему сказали, на сеансе спиритизма, вышло, что он женится на сестре своей жены. Он побледнел, как смерть: «Она умерла лет 20 назад». Прошло какое-то время, и он внезапно умер, хотя до того ничем не болел и очень следил за собой. Его бывшая жена вышла замуж за чисто русского и когда началась вся эта перестройка и события, то она приобрела какую-то патетику и стала говорить, что очень виновата перед русским народом и хочет искупить свою вину перед ним. Поэтому они собрали все деньги, какие только могли, и купили дом в какой-то центральной русской глубинке – толи тульской, толи брянской губернии. Она решила пойти учить детей в школу русскому языку, как журналист. Пришла в районо с такими идеями и её бесцеремонно, скорее всего, даже матерно, послали куда подальше. Короче, они вынуждены в полном смысле этого слова, перебиваться с хлеба на воду. Другой случай такой. Я работала в детской газете. У нас была одна корректор. Теперь я понимаю, что она всё время была в депрессии. Она всё время говорила, что скоро умрёт. Говорила, что её дедушка обладал каким-то взглядом, его все боялись, и он её сглазил. Она настолько была погружена в это, что стало просто невыносимо. Никто уже не мог её слушать. Всегда и везде она говорила об этом. Она даже как-то высчитала, что погибнет, когда её сын кончит школу. Все попытки отговорить её ни к чему не приводили. Сын кончил школу и поехал учиться в мединститут в Одессе, так как он не набрал нужных баллов для обучения в Ташкенте. Она стала говорить, что не увидит его врачом. Мужа своего она почему-то не переваривала, хотя внешне он был очень приятный человек, да и так я с ним пару раз разговаривала, и он произвёл на меня очень приятное впечатление. Она же всё время говорила: «Не хочу, чтобы дети остались с ним». Однажды они поехали с мужем и дочкой на машине. Он совершил какое-то совершенно нелепое и странное нарушение: просто въехал в грузовик. Никто не мог понять, как он совершил такую аварию. Она погибла на месте. Он попал в больницу и вскоре умер. Девочка осталась жива, мальчика в то время в Ташкенте не было. Прошло пару лет, я как-то случайно увидела девочку и поразилась, насколько она напоминает мать, хотя до этого она была совсем на неё не похожа.
1 – Шабак – Шин-Бет (Шерут битахон Клали – служба общей безопасности) относится к системе спецслужб Израиля и несет ответственность за контрразведывательную деятельность и за внутреннюю безопасность.
2 – АМАН – «Военная разведка - самая большая спецслужба Израиля, насчитывающая около 7 тысяч сотрудников, была образована как подразделение Оперативного управления Генштаба и первоначально называлась "Разведуправление сил обороны Израиля". С самого начала она была нацелена на добывание информации, преимущественно военной, о главном противнике - арабских странах… После реорганизации 1953 года эта спецслужба стала называться "Аман" ("Агаф Моди'ин"- информационная служба) и была подчинена начальнику Генерального штаба, а через него - министру обороны
3 – МОСАД – «или официально называемый Службой Секретной Разведки Израиля (на иврит Моссад Ле’Моди’ин Уле’Тафкидим Меюхадим) является одной из секретных служб Израиля наряду с АМАН и Шин Бет (ШАБАКом)».
возврат к началу. |