В начале 2002 года в диспансер срочно привезли на инвалидной коляске молодого человека с загипсованной ногой.
-Мы из гостиницы для новых репатриантов, - начал ответственный, первым зайдя в кабинет, - две недели назад Эдуард выпал из окна. Мы до сих пор не знаем: была ли это попытка самоубийства, или, как он говорит: «Случайно упал». Он сказал, что потерял ключ и полез через балкон. Но одна из дежурных говорит, что за неделю до этого Эдуард сказал ей, что не хочет жить. Он вообще странный. После этого падения стал еще страннее: не спит по ночам, кричит, всё время дёрганный. Мы боимся, чтобы опять что-нибудь не произошло. У нас ведь такое нехорошее место. Кроме падения Эдуард, за прошлый год покончили с собой два старика. Там какая-то очень тяжёлая атмосфера.
Говорить Эдуард сначала не хотел: смотрел в сторону, поправлял длинные волосы, заводил их за уши, отбрасывал чёлку с глаз, отвечал на вопросы односложно, но затем разошёлся: «Я всё время слышу голоса откуда-то со стороны. Как толпа мужчин и женщин. В основном я не понимаю, что они говорят. Доходят только отдельные фразы, например, «Приходи к нам. Мы ещё увидимся». Это очень раздражает и пугает. Из-за этих голосов я не могу спать; как только закрою глаза, так они усиливаются».
-Когда вы начали их слышать?
-Давно. В 90 году мама, отчим и я приехали в Израиль. Но в 91 я вернулся на Украину. В 92 опять приехал в Израиль и в том же году уехал в Германию: у меня там живёт брат. Я немножко пожил у него. Тут подвернулся бизнес в Англии, и я перебрался туда. Всё шло довольно успешно, пока знакомые не обратили внимания, что у меня выпирает левый глаз. Положили меня в Лондоне в больницу и обнаружили в голове толи опухоль, толи цисту, я так и не понял. Там и прооперировали. С тех пор, после операции, я и слышу голоса. Сейчас они усилились. Ещё я начал видеть свет вокруг людей.
-Ауру что ли?
-Кажется, это так называется. Мне это мешает. Я боюсь этого.
-Почему?
-Вам бы не было страшно видеть свечение вокруг людей? Зачем мне это надо?
-Вы всегда видите ауру?
-В первый момент почти всегда. Потом не вижу. Когда пройдёт какое-то время, чтобы увидеть, надо напрягаться и тогда болит голова.
-Вы специально выпрыгнули из окна?
-Чего вдруг, что я псих что ли? Я трусил одеяло в окно. Там оказался ключ, он выпал и зацепился за ветку. Я полез, чтобы достать его и свалился. Чего это я буду убивать себя? У меня невеста есть, я её очень люблю. Она сейчас учится в Одессе в университете, но скоро должна приехать и мы поженимся. Мы решили быть вместе с восьмого класса. Если бы в Англии со мной не приключилось, то я забрал бы её уже тогда.
-Говорят, что за некоторое время до падения вы сказали дежурной по гостинице, что хотите покончить с собой?
-Глупости. У нас там полно всяких сплетен. Каждый болтает Бог весть что. Не собирался и не собираюсь. Я надеюсь, вы меня в дурдом не запихнёте?
-Вы не говорите мне правду, потому что боитесь госпитализации?
-Это что допрос?
-Вы не в полиции, здесь пытаются вам помочь.
-Я помню, за одним мужиком приехали санитары и силой выволокли. Продержали его в вашем дурдоме почти полгода. Что толку только: он вышел и через месяц повесился. Уж лучше бы повесился на полгода раньше – не пришлось бы мучаться в сумасшедшем доме. Только вы не думайте, я – не псих и убить себя не хочу. Психиатры все сами ненормальные. Я уже лежал в психиатрической больнице в Одессе и знаю. Какой нормальный человек захочет иметь дело с психами. Понятно, что все психиатры со сдвигом. Но я не имею вас в виду…
-Похоже. Спасибо и на этом.
-Да не за что. Только вы меня не посылайте в дурдом, я вам чистую правду говорю: не хочу убить ни себя и никого на свете.
-Как вы себя чувствуете?
-Хреновато. В гостинице очень тяжелая атмосфера. Мне кажется, что кто-то управляет людьми, которые там живут.
-Откуда вы знаете, что людьми управляют?
-Чувствую.
-Как?
-Не знаю. Чувствую и всё.
-Кто управляет?
-Не знаю.
-Каким образом управляет?
-Откуда мне знать? Есть много способов. Кроме того, про которого я говорил, ещё один из нашей гостиницы отравился. Другой пытался зарезаться, но его вовремя нашли и в больнице зашили. Люди в гостинице странно и внезапно умирают. Я боюсь выйти из комнаты, чтобы что-то не случилось. Сижу один. Иногда какие-то тени прыгают перед глазами. Иногда гудит в затылке.
-Где ваша мама?
-Она уехала в Германию с отчимом. Я в 99 вернулся в Израиль, а они уехали. Я сейчас здесь совершенно один, пока не приедет невеста.
-Как вы справляетесь один да ещё с поломанной ногой?
-Тяжело, хорошо, что социальная работница помогает, она очень хорошая женщина…
Прошло больше года. Валерий появился в диспансере вновь после теракта 30 марта 2003 года в Нетанье.
-Позавчера во время теракта возле кафе «Лондон» я был метрах в 50 от взрыва. Опять разволновался, стал раздражительный, тревога замучила, по любому поводу дёргаюсь, всего боюсь, завожусь с пол-оборота, не могу спать. Всё время слышу какие-то голоса и музыку. Но музыка-то мне нравится: «Машина времени» Макаревича. Одна и та же песня «Новый поворот». Я даже думал, что кто-то из соседей непрерывно её крутит, хотел идти разбираться, но потом понял, что это только я слышу. Хорошо, что мне нравится эта песня, а то было бы трудновато. Кроме того, я всё время вижу… - он внезапно замолк.
-Что? Опять ауру?
-Не хочу говорить об этом. Это опасно.
-Что опасно?
-До беды недалеко. Я об этом и в книге прочитал, которую в библиотеке взял.
-Что там написано?
-Это возможно, но очень опасно.
-Что опасно?
-Умереть можно.
-Отчего?
-Не знаю. Так написано в книге.
-Вы всегда можете видеть?
-При первом взгляде. Потом я должен напрягаться и у меня начинает болеть голова.
-Ну, и какой цвет у меня?
-Розовый и оранжевый. Дальше он светлеет и исчезает на голубом. У вас нормально. Неприятно видеть неустойчивость.
-Как вы её видите?
Эдуард посмотрел в сторону, прикрыл глаза, поправил длинные тёмно-русые волосы, прикрывающие уши: «Учернялось и усветлялось. Больше света, больше темноты. Если больше темноты, то человек - больше хочет ради себя. Когда концентрируется на себе, то светлые оттенки уходят, тёмные приходят. Иногда всё мелькает и это неустойчивость, она изматывает. Самый хороший цвет - салатовый. Вкусный цвет. У социальной работницы, которая помогает мне очень много салатового цвета. Она – очень хорошая женщина. А вот фиолетовый цвет не вкусный. Противный. Если цвет синий, то человек много рассуждает. Чем синее, тем больше рассуждает. Когда розовый цвет переходит в голубоватый, то человек не замкнут, открыт новому. Если цвет коричневый, то думает какую-то гадость. Коричневый иной раз как брызнет, как грязью запачкает и выходит всё плохое.
-Эдуард, а свою ауру вы видите?
-Могу видеть свет вокруг рук – моргает, как свеча и исчезает. Но если я напрягаюсь, то начинает болеть голова. Любой человек может научиться видеть ауру.
-Как?
-Это вопрос. Самая большая тайна - как встать в 5 утра. Все знают, что надо вставать, но никто не знает как? Точно так же все знают, что надо тренироваться, но никто не говорит, как себя заставить.
-В бывшем Союзе был лозунг: «Храните деньги в сберкассе», но не говорили, где их взять.
-Точно.
-Что у вас с ногой? – вспомнил я, как Эдуард прихрамывал.
-Говорят, что в ноге что-то болтается, кость болтается.
-Это после попытки самоубийства?
-Не было попытки. Я просто упал. У меня не было ключа, вот я и полез через балкон, чтобы попасть в комнату.
-В тот раз ваша версия была не совсем такой
-Какая разница. Главное, что никогда я не пытался убить себя и не собираюсь.
-Ну, и что надо делать с ногой?
-Хирург нудный, заставляет сделать операцию.
-Это хирург в поликлинике?
-Нет. Хирург в поликлинике хороший: ему всё по барабану. Хирург в больнице нудный, хочет меня оперировать, а я не хочу. Я ведь уже получил квартиру в Цфате и мы с женой переезжаем туда. Цфат мне очень нравится – синий, там жизнь. Идёшь, и каждый камень говорит: там люди жили, любили, страдали.
-А как вам Нетанья?
-Нетанья как какашка, нет жизни, вся коричневая. Я хочу вам что-то рассказать. Я никому об этом не говорил, боюсь, что могут неправильно понять. Даже жене я не рассказывал, хотя мы с ней знакомы с 5 класса, с тех пор как она переехала в Одессу. Была у меня прабабушка, я её очень любил. До революции она училась в пансионе благородных девиц, поэтому умела говорить по-французски, помнила очень много стихов, которые рассказывала мне. Я мог говорить с ней на любую тему. Мама жила с отчимом, и прабабушка была самым близким мне человеком. Мы и спали с ней в одной комнате. Умерла прабабушка в 88 лет, в 1988 году. Она упала и сломала берцовую кость. Все так и сказали, что она скоро умрёт. Однажды вечером, часов в 11 я уже лёг спать и вдруг почувствовал что-то ужасное. Меня охватил дикий страх, но я был не в силах, ни пошевельнутся, ни крикнуть. Я лежал головой к окну и видел прикрывающую дверь штору. Она была наполовину прикрыта. И тут, из тени выходит что-то с капюшоном. Чем ближе подходит, тем страшнее. Кричать не мог, как будто бы какой-то груз навалился на грудь. Тень приблизилась ко мне. Я четко видел: поиграла надо мной какой-то как цепочкой. Потом надвинулась на бабушку, наклонилось над ней… Когда это исчезло, я заорал, как резанный. Прибежал отчим, начал успокаивать. Было-то мне уже 16 лет. Отчим посмотрел на бабушку, сначала подумал, что она спит, а потом понял - умерла. У вас тут очень приятный запах. Это от жидкости в стакане? Что вы пьёте?
-Дальневосточный чай.
-Дайте попробовать.
-Вы - первый пациент, который попросил у меня чай, - усмехнулся я и налил немножко в пластиковый стакан.
-Тут много витамина «ц». Есть шиповник. Витамин «ц» колет язык с боков. Есть тут и железо. Оно колет кончик языка. Есть и чага.
-Точно, - кивнул я.
-На Украине чага растёт на бесстыжем дереве. Его так зовут, потому что сбрасывает кору. Дайте мне что-нибудь, что бы я спал и для спокойствия. Иной раз как импульс выйдет, и такой злой становишься. Этот взрыв на меня так подействовал. Хорошо, что мы скоро будем в Цфате – там ведь не было ни одного теракта.