|
|
Надежда.
Имя изменено
-Имя у меня такое. Кроме того, я предчувствую. Мне дети так всегда и говорят: «Мама, только не загадывай, а то у тебя всегда сбывается». Мы в Израиле уже 12 лет. Там-то я работала при суде… Я была там судьёй, но это прошлое. Как только приехали, я сразу же устроилась поваром в гостиницу «Парк» в Нетанье и проработала там до самого взрыва, почти 10 лет. За полгода до взрыва я заболела раком. Я сразу же поняла, что у меня рак. Меня прооперировали, но я еще была на больничном, поэтому вернулась работать по-чёрному. В тот день я с самого утра очень не хотела идти на работу: испытывала такую тревогу, такая тяжесть давила грудь, что побоялась за сердце. Только силой заставила себя выйти из дому и пойти туда… Надежда заплакала, сняла очки, которые скрывали синяки под глазами. Она поймала мой взгляд: «У меня всё время кружится голова. Врачи не знают почему. Недавно мы поехали на Мёртвое море, и там я упала…» Хорошо сохранившаяся блондинка лет 60 помолчала, вытерла глаза, поправила причёску: «Праздники, особенно Песах (Пасха), всегда тяжёлые дни: надо очень много готовить, всегда чего-то не достаёт, нервотрёпка. Я никогда не любила работать на Песах, а в тот день вдруг почувствовала, что не могу оставаться на кухне. Дома у меня давило в груди, а на работе навалилось что-то страшное. Жало в груди так, что казалось - сейчас умру. Как будто бы сердечный приступ. Я даже поссорилась с хозяйкой. Я сказала ей: «Я плохо себя чувствую, мне надо домой», а она как разорётся: «Если ты уйдёшь, то я тебе не заплачу». Из всех хозяев она - самая неприятная, противная, никогда ей не угодишь, всегда придиралась. Тогда я подошла к её брату – Амиру. Трудно найти лучшего человека: он меня возил на все обследования перед операцией, приезжал в больницу, всегда защищал… Амир умер через неделю после взрыва – он принял на себя почти всю волну. Его нафаршировало гвоздями и железками, которыми арабы набивают свои бомбы. Врачи не могли поверить, как с такими ранениями он смог так долго прожить. На его похоронах я плакала громче всех - как родного человека хоронила. А в вечер перед Песахом Амир мне и сказал: «Доделай салаты и иди». Шеф-повар Аркадий меня тоже отпустил. Во время взрыва он был на складе и таким образом спасся. Аркадий погиб во время взрыва на рынке. Мы с Аркадием случайно встретились минут за пять до взрыва на рынке. Поговорили. Вспомнили всех наших убитых девочек и гостей. Аркадий сказал: «Меня Бог спас – послал в кладовку перед самым взрывом». Поплакали мы по нашим погибшим, и я пошла домой, а Аркадий - на рынок купить помидоры. Когда я услышала взрыв, то сразу же поняла, что с Аркадием случилось что-то очень страшное. На его похоронах я почти упала в обморок: хорошо меня сын подхватил под руки. А в тот вечер Песаха я так бежала из гостиницы, что даже не отбила билет: попросила одну из официанток: «Пробей за меня». Когда я выскочила на улицу, то возле входа стоял Амир. «Ты, сегодня, действительно, плохо себя чувствуешь, - сказал он мне, обнял, поцеловал, - Иди домой осторожнее. Отдохни. Всё будет хорошо». Больше я его не видела – в больнице он всё время был без сознания. Я прибежала домой и вдруг звонок дочери: «Мама, включи телевизор». Боже мой, как я плакала, когда увидела, как их выносят, а когда стали говорить, сколько убито, то я просто не знаю, как выжила… Они и сейчас все как живые стоят пере моими глазами. Умирать буду – их всех вспомню. Девочек наших и гостей. -Чего вы боялись в тот день? -Не знаю. -Вы опасались теракта? -Нет. Я о нём даже не думала, просто было ужасно тревожно и тяжело на душе. В гостинице погибли наши постоянные гости. Погибли люди, которые из года в год приезжали к нам. Мы стали как родные. Одна семья из Франции: родители и взрослые дети - погибла вся. У нас сложились такие хорошие отношения, что они приглашали меня несколько раз в Париж и я гостила у них по месяцу. Я ведь всегда старалась для людей. Если просили сделать сок утром, то я всегда делала, хотя хозяин говорил, что в Америке за сок большие деньги берут и это для гостиницы дорого. Я слушала, но делала. Я для людей старалась. Я всегда старалась. Если приезжали русские группы, то я варила картошку в мундирах, чистила её и подавала им 4 вида селёдки. Если просили для детей кашу, то я всегда варила. Каждый год приезжала одна женщина из Скандинавии. Она не была религиозной и просила на Песах хлеб. Я ей всегда оставляла на всю пасхальную неделю. Утром на Песах, пока ещё можно, всегда пекла пирог и давала ей. Эта женщина пережила Освенцим. В то утро мы с ней разговорились, и она почему-то рассказала мне об Освенциме. Она говорила довольно неплохо по-русски, так как родилась на Западной Украине. Она тоже погибла… Избежала немецкие газовые камеры, чтобы убили её арабы. Каждый новый взрыв убивает меня. Несколько дней после него я совершенно выбитая. Большую часть времени лежу в кровати. Новости по телевизору вообще не смотрю. -Вы заходили после взрыва в «Парк»? -Нет, я его за километр обхожу. Если приближаюсь, то меня начинает трясти. На рынок я тоже не хожу. Рынок я давно начала избегать. Моя внучка 3 марта 2001 года пошла на рынок, но встретила подружку, и они разговорились. Когда произошёл взрыв, это был первый взрыв возле рынка, то внучку защитило дерево: её не ранило, но контузило, а подружку всю изуродовало осколками. Я так боюсь. Я не могу здесь жить больше. Если бы не дети, я бы давно вернулась в Киев. Так невозможно… так больше продолжаться не может… Недавно я ездили в Киев. Прожила там больше двух месяцев, а потом вернулась. Что дальше-то будет? возврат к началу. |