|
|
Шимон.
Шехина 1
мне возвестила….
что я… продолжение
Совпадения имён, фамилий и всего остального невозможно, потому что всё ниже написанное не имеет никакого отношения к прекрасной и прочей действительностям.
-Проходите, - поднявшись на второй этаж, кивнул я Шимону. Шимон Шульц выглядел намного старше своих 55 лет. Больше всего его старили испещрённое глубокими морщинами лицо и вся белая, старческая борода. Шимон - сабра 2 и второе поколение переживших Шоа. 3 Большие религиозные, многодетные семьи его отца и матери – польских евреев, были почти полностью обращены немцами в дым, вылетевший из крематориев Освенцима. Как последняя головня, избежавшая огня, родители Шимона смогли выжить, пройдя селекции доктора Менгеле 4, будни лагеря уничтожения и марш смерти. 5 Их руки были навечно изуродованы номерами, которыми по прибытии в Освенцим, немцы заменили имена, а души так никогда и не смогли восстановиться после пыток рукотворного нацистско-немецкого ада. Не только сами сумевшие пережить Шоа, но и потомки их, говорят о втором и третьем поколениях, пожизненно несут в себе печать устроенного Гитлером «окончательного решения еврейского вопроса». Лишь только вступив на Землю Израиля, отец Шимона Йехошуа тут же получил в руки винтовку, хотя стрелять он не умел, и был послан Бен Гурионом во вторую атаку на , Латрун 6. В самом начале этого, по мнению многих бессмысленного, исходно обречённого на поражение наступления, он был тяжело ранен. Выжил совершенно случайно, если такое – случайное - бывает, и с большим трудом. Затем Йехошуа прошёл ещё три войны – благо к следующим его уже научили стрелять, стал раввином, женился, родил 5 детей и увидел троих внуков. Имея железное здоровье, не подорванное даже Шоа, Йехошуа мог бы жить да жить, но в 1995 году погиб в первом подорванном арабами автобусе, убиенных и пострадавших которого, подготовивший эти массовые казни евреев Осло сделкой, Рабин, назвал «жертвами мира». К моменту смерти отца Шимон успел два раза развестись, стать отцом трёх девочек и дедушкой мальчика. Семья Шульцев подарила польскому еврейству много раввинов, последним из которых, израильским, оказался Йехошуа. Сам Шимон тоже стал бы раввином, если бы не заболел в 25 лет шизофренией. Болезнь Шимона никакому лечению не поддавалась: он всё время пребывал в психозе, бред и галлюцинации которого имели религиозное содержание. Бородатый, в очках, пропахший табаком, распространяющий запах несвежего белья и не достаточно хорошо помытого для условий Израиля тела, и зимой, и летом Шимон носил не очень чистый черный костюм и чёрную ермолку – издалека приметные признаки ортодокса. Обычно он смотрел не в глаза, а куда-то в середину стола; и лишь, говоря что-то с его точки зрения важное, переводил взгляд на меня. -Вчера Шехина лучом Бож-го света возвестила мне, что я – не Машиях (Мессия), а простой еврей. -Вы услышали её голос? -Нет, я не слышу голосов, я говорил вам об этом много раз, -Ну, конечно, сам же и рассказывал, что иногда трудно разобраться - слышит ли голос или звучат мысли. Никак начались у него проблемы с памятью? - подумал я и спросил, - Каким образом вас озарил Бож-й свет? -Он породил мысли в голове. Это была телепатия. Бож-й свет озарил меня только за заслуги моих предков. Вы ведь знаете, что я происхожу из раввинской семьи, и должен был стать раввином… - Шимон посмотрел мне в глаза. -Как вы отличаете ваши мысли от мыслей Шехины? – если больные рассказывают о «вкладывании мыслей в голову», я всегда задаю этот вопрос. -Проще простого: это были мысли Её света. Каждый удостоившийся Её света сразу же всё и поймёт. Сомнения возникают лишь у не удостоившегося. Её свет - это огромная радость, которую я получил за заслуги предков. Жаль только, но назавтра, в субботу я не пошёл в синагогу на , Шавуот 7, и за это я возненавидел Б-га. -Почему? Разве Он виноват? Не пошли ведь вы, - произнёс я и подумал, - Как же быть со свободой воли? -Да. Он мне это подстроил и я его возненавидел. Но потом Он послал мне любовь и я Его простил. Он меня тоже простил. Теперь мы друг друга любим…
В который уж раз какой-то любитель Высоцкого из соседнего к диспансеру блока врубил его песни на полную мощность: -Как подслушал наш разговор. Неужели нет никакой высшей силы и всё это лишь бред сумасшедших? Если это так, то очень жаль. Нет, глупости, этот Мiр Кто-то создал, - думал я. -Дайте мне следующую очередь только после , Теша бе-Ав 8. -Многовато времени, - покачал я головой. -Совсем и нет. Вы ведь знаете, что если я почувствую себя плохо, то позвоню вам. -Хорошо, - сказал я, напечатав, - Согласен прийти только после Теша бе-Ав. Нет оснований, для каких либо принудительных мер. -Будьте самым успешным психиатром Израиля, - протянул Шимон мне руку, вставая. -Спасибо. С вашей помощью, - улыбнулся я. -С Бож-ей помощью, - пошёл Шульц на выход. Не поддающийся лечению психоз и постоянно появляющиеся мысли о самоубийстве делали Шимона одним из пациентов, которому по его просьбе, ни секунды не колеблясь, я дал номер моего мобильного телефона во время одной из наших первых встреч. Среди почти 600 моих пациентов в диспансере мой телефон получили не больше 20 – только звёзды. Так мне было спокойнее. В конце концов, кроме одного, больные звонили мне лишь в случаях крайней необходимости. Шимон обычно связывался со мной, когда усиливались мысли о самоубийстве или значительно изменялось самочувствие. За несколько дней до того посещения он позвонил в начале 11 вечера: «Злое начало хочет, чтобы я прекратил мои мучения». -Если речь идёт о самоубийстве, то вы прекрасно знаете, что Торой оно запрещено. -Знаю, но сатана меня искушает, а Б-г оставил. -Б-г не может оставить – Он никого не оставляет, Он вас испытывает. -Вы так думаете? -Я в этом абсолютно уверен. Вы столько перенесли в своей жизни, что можете собой гордиться. Добавьте ещё миллиграмм Риспередала (лекарство от психоза). -Хорошо, но в этом нет необходимости: сатана уже отступил, а Бож-е присутствие усилилось – я его хорошо чувствую. Спокойной ночи. Не прошло и 10 минут, как Шимон опять позвонил: «У меня раздражение в голове». -Это ещё что за чёрт? – подумал я и спросил, - Когда оно началось? -15 лет тому назад, но полчаса тому назад усилилось. Я могу выпить стакан молока? -Конечно. Какое у вас есть успокаивающее? -Вы думаете, что Всевышний продолжает меня испытывать? -Уверен. Не только вас, но и всех нас до одного. -У меня есть Вабен (успокаивающее). Я могу его взять? -Слабенький транквилизатор, - подумал я и спросил, - Риспердал (лекарство от психоза) вы уже сегодня приняли? -Да. Так мне съесть Вабен и запить его молоком? -Попробуйте. Если не поможет, придётся добавить миллиграмм Риспердала. -Хорошо. За каждым врачом стоит ангел - за большим врачом – большой ангел. Вы - лучший психиатр, из бывших у меня. -Спасибо, - сказал я, подумав, - Как вы прореагируете, если сатана завтра скажет, что я - самый плохой психиатр? -Знаете, почему вы – самый лучший психиатр? -Нет. -Потому что вы верите в Б-га и интересуетесь Торой. Иудаизм – это ваше хобби? – засмеялся Шимон. -Интересуюсь - да, но я не уверен, что слово хобби - самое подходящее. -По вечерам, если не спится, я пью кофе, оно меня успокаивает, смиряет злое начало и приглаживает мысли в голове. Мне предлагали в случае бессонницы выпить тёплое молоко, но я не могу тёплое, поэтому пил холодное и оно меня возбудило, а кофе - успокаивает. -Обычно кофе возбуждает. -Меня оно успокаивает. -Всё равно: постарайтесь – не крепкое. -Постараюсь, - насмешливо прыснул Шимон, - Спокойной ночи. -Спокойной ночи. Пусть эта и все последующие будут спокойными для всех нас. Шимон опять засмеялся и дал отбой. Оторвав меня от воспоминаний, в кабинет вошла медсестра Ольга, вернувшаяся после сопровождения отправленного на госпитализацию больного Маймона Пинхаса чуть не задушившего утром соседку. -Слава Б-гу, - обрадовался я, - Всё прошло тихо? -Да, он сидел, как мышка – лекарство подействовало. Но возникла неприятность с доктором Векслером. -Что ещё? -Когда я приехала, то он меня увидел – только пришёл на работу – и спросил, откуда я? Я ему объяснила, и он сказал, что я не могу сопровождать больных, так как у меня нет страховки. -Для меня это полная и очень приятная неожиданность. Сейчас же с ним переговорю, - стал набирать я номер заведующего. -Добрый день, Патрик. Мы можем встретиться? -Заходи. Само собой разумеется, что доктор Векслер занимал самый большой и лучше всех обставленный кабинет в диспансере; совсем недавно он поменял всю обстановку, и особенный, ни с чем несравнимый запах новой мебели ещё не был окончательно заглушён порождаемым хозяином сигаретным смрадом. Обычно заведующий появлялся на работе около 11 часов утра, а в начале третьего уже и след его простывал. Я считал доктора Векслера идеальным начальником: был он настолько занят своими внутренними делами, что позволял своим подчинённым заниматься, чем они хотят, лишь бы всё тихо. Израиль – страна постоянств, то есть, сверх защиты одних, имеющих это самое пресловутое постоянство, и почти полной незащищённости других, которые получить его не смогли. По своей неправильности, глупости, то есть, постоянство мне не досталось, поэтому я был в полной зависимости от любой начальнической прихоти. Израиль не только страна постоянств, приносящих государству исчисляемый миллиардами долларов ущерб и создающих совершенно нездоровую атмосферу, не измеряемую никакими денежными потерями, но и с трудом описуемого, если такое вообще возможно, чиновничьего произвола. Доктор Векслер не получал удовольствия он проявления власти над подчинёнными, не обладал выраженной внутренней агрессивностью, потому-то я и считал его идеальным начальником. Именно о таком заведующем я мечтал всегда, но, особенно осознал, насколько они мне подходят – в Израиле. Я был уверен, что по первой же своей потребности доктор Векслер выбросит меня ко всем чертям, не моргнув глазом, но пока такой необходимости нет, и я не создаю неудобств и проблем, моё рабочее времяпрепровождение его не колышет, и мои приход и уход он не проверяет. Захоти доктор Векслер, например, знать длительность моего рабочего дня, то ему не надо было бы присутствовать самому (для него вещь совершенно невозможная): по его первому намёку, добрые люди указывали бы ему времена моего появления и убытия с точностью до секунд. Взять хотя бы регистратора Геулу: не смотря на свою непрерывную улыбчивость всем, она была известной доносчицей для всякого начальства, как местного, так и больничного. Я знал, что совершаю ошибки, кто без греха, но старался не вляпаться ни в какую халатность. Психиатр всё время ходит по острию, особенно, работающий в поликлинике: каждое мгновение кто-то из моих пациентов мог совершить, так называемое, уголовно наказуемое деяние, разбор которого всегда мог оказаться проблематичным. Но пока всё тихо, атмосфера в диспансере мне очень нравилась, что, разумеется, было заслугой доктора Векслера. Большую часть времени мне с ним хорошо. Постучав, услышав: «Да», я вошёл. Доктор Векслер удобно развалил своё грузное, дебелое, корявое тело в высоком кресле на колёсиках перед большим, полированным, заваленным различными бумаги столом, на приоконном конце которого стоял плоский монитор. Разумеется, он повышал содержание никотина и прочей ядовитой дряни, порождаемой горением сигарет, и в так-то прокуренной комнате. Затушив окурок в пепельнице, доктор Векслер, спросил: «Как дела?» -Нормально. Тут только Ольга сказала мне… -Да. Она не имеет права сопровождать: у неё нет страховки. Я ценю её энтузиазм и желание сделать самым наилучшим образом, но, если бы он её сильно ударил, и она получила бы серьёзное повреждение, что, как сам понимаешь, не исключено, то производственной травмой это бы не считалось. -Весёленькое дельце. Как же быть, когда отправляем в больницу кого-то в остром психозе или суицидальных, когда я не уверен в их примерном и достойном поведении? -Проблема. Если Ольга, к тому же, я её даже об этом не спросил, не провела свой билет перед выездом, - все сотрудники, кроме врачей обязаны в начале и в конце рабочего дня, а так же во время любого оставления диспансера, отбивать своё время, - То вообще могла бы быть крупнейшая неприятность, - закурил новую сигарету заведующий диспансером. -Приятная неожиданность. Как же нам отправлять больных в психозе? Я-то всегда думал, что, когда я сажаю его одного в такси, то это непорядок. -Наоборот. У нас, на самом деле, нет никакого положения о перевозке ухудшившихся пациентов в больницу. -И это несмотря на то, что большинство из госпитализируемых ухитряются находиться в остром психозе. Что будет, если он или она согласится ехать, но в дороге передумает и на скоростном шоссе решит выяснять отношения с шофёром ли просто, повинуясь например, голосу, покинуть машину? -Не понятно. -Зато может быть и неприятно, - срифмовал я, про себя продолжив, - Понятно, что ты – похуист. За всё следует платить: ни во что не вмешивающийся начальник не заботится и о таких базисных условиях работы. Подставляются и врачи, и больные. Всё хорошо, что хорошо кончается. К сожалению, страховки и на это нет, и не купишь. Да, идеальных не бывает, особенно, среди начальства. Но всё равно, если выбирать между активным и сующим свой нос во все дырки шефом, у которого всё в ажуре и типа нашего, то я выбрал бы нашего. Верно, мы рискуем, зато свобода и приятная атмосфера на работе этого стоят… Кстати, не редкость начальник психопат и самодур, который в каждую дырку суёт свой нос, да только сеет не порядок, а напряжение и нервозность. Короче, да здравствуют, боссы лентяи и похуисты. Только с такими и можно выжить, и, самое главное, хорошо себя чувствовать при этом. -Следует выяснить, существует ли вообще положение о перевозке больных из диспансера в больницу, - поискал доктор Векслер что-то на своём столе. Кивнув головой, я подумал: «Ты должен был подсуетиться ещё 7 лет тому назад, как только пришёл на заведование. Понятно, что и сейчас ты палец о палец не ударишь, если я не буду капать тебе на мозги, а я не буду. Я вообще не уверен, что в Израиле такое положение существует». -Я поищу среди бумаг… -Ладно, значит, если пациент в дороге врежет шофёру… - вслух подумал я. -То у нас могут быть неприятности. Я посмотрю положение о перевозке, постараюсь выяснить в министерстве. -Кстати, если больной на полном серьёзе врежет водителю, то с ним всё в порядке – будет считаться производственной травмой. Векслер засмеялся. -Хорошо, - встал я и вышел из кабинета, в котором старался дышать как можно реже, - Бред какой-то. Нет нормального положения для столь обычного действия, которое таит в себе настоящую опасность. Говорят, у американцев на все случаи жизни существуют соответствующие протоколы. Это - совершенно правильно. Только так и должно быть. Иначе… Верно, каждый отвечает за себя и за всё в округе. В этом тоже имеется своя прелесть. Хочешь жить – умей вертеться. Этого старого ещё советского правила никто и нигде не отменял. Оставленный в моём кабинете на столе, мобильный разрывался. -Аллё, - нажал я на кнопку ответа. -Доктор Нер? -Он самый. -Это Шимон . Шехина возвестила мне, что я - Машиях (Мессия). -Рад за тебя, - подумал я и спросил, - И что вы собираетесь по этому поводу делать? -Ничего. Что я могу делать? Продолжу учить Тору и Талмуд. Я был уверен, что её предыдущее возвещение было ошибкой. Я оказался прав. Поздравьте меня, доктор Нер. -Поздравляю. Искренне рад за вас. Шимон дал отбой. Сколько же за последние три тысячи лет евреев считали себя Машияхами? Среди моих пациентов наберётся, самое малое, десяток. Но телефон я дал лишь нескольким из них: большинство с помощью лекарств избавлялось от этого бреда величия. Говорят, что по больным, которым психиатр даёт свой личный телефон, можно судить о самом враче. Наверное, это правильно. Это - особенность психиатрии. Речь идёт не о частных пациентах – они совсем другое дело, а об «общественных». Государство платит деньги только за нахождение в присутствии. Никто не обязывает врача тратить своё свободное время на бесплатные беседы с пациентами. Как-то мой знакомый невропатолог, у которого один из больных попросил номер мобильного, ответил: «Дома я отдыхаю». Дача личного номера не частным пациентам – есть проявление тревоги. -Омнипотентности, - любил говорить один из моих знакомых психиатров, - Ты думаешь, что таким образом сможешь изменить судьбу. Вот этого-то и не бывает. -Когда я даю телефон, я меньше всего думаю о чьей бы-то ни было судьбе, кроме своей: я не хочу шума, я не хочу, чтобы мои пациенты убивали себя, что - полбеды, значительно хуже, когда они досрочно отправляют к праотцам других. Поэтому, если можно помочь, хотя бы постараться избежать трупов и попыток самоубийства, то потратить несколько минут жизни мне намного проще и приятнее, чем потом оказаться в положении подследственного да ещё с гнусным чувством - мог бы сделать больше, а вдруг удалось бы спасти? -Тебя никто не обвинит в не даче домашнего номера. -Верно, но, когда происходят всякие гадости, то мне самому мерзко, даже без следствий и прокурорских разборок. Внутренне спокойствие стоит нескольких минут. Кроме того, а, вдруг, на самом деле, удастся спасти… -Омнипотенстность. -Но если спасти и не удастся, то всё равно останется очень важное чувство, что сделал всё, что мог. -Ради чувства – давай. В тот день я удостоился ещё одного разговора с Шульцем. Телефонный звонок раздался около 11 часов вечера: «Кого это чёрт несёт», - увидел я на определителе мобильного эммануэльевский номер и одновременно недоумённый взгляд жены. -Я вас ещё не разбудил? – услышал я голос Шимона. -Ещё нет. -Вы слышитесь усталым. -Чистая правда, Однако, ты, батенька, наблюдательный, - подумал я и бросил, - Ещё нет, - чего это вдруг я буду раскрываться перед больными. -Сейчас со мной опять связался сатана: он вступил со мной в дискуссию. Он сказал мне по-английски: «You need me, and I will take you». -Как вы это поняли? – напрягся я. -Вы знаете английский? -Простое значение этой фразы я понял. Как вы на неё прореагировали? -Это было приглашение к самоубийству… -И вы? -Да, я страдаю, но я этого не сделаю. Я сказал сатане, что он – дерьмо, и он не сможет вынудить меня наложить на себя руки, потому что у меня есть такой защитник, как Б-г. Тогда-то сатана мне и говорит: «Он тебя ненавидит, и бросил на произвол судьбы. Если бы Б-г тебя любил, то у тебя была бы одна из самых совершенных вещей на свете – жена». И знаете, как я ему ответил? -Нет. -Я сказал ему: «Что, правда, то, правда, но Всевышний, да будет благословенно Его имя, помогает мне справляться с тобой. Он помогает мне преодолевать злое начало». Когда сатана услышал, что я ему сказал, то от страха он засмеялся и, поджав хвост, исчез. Я опять победил его. -Поздравляю вас. Что вы сейчас, после такой блестящей победы собираетесь делать? -Нет, я знаю, что Всевышний меня любит, и сегодня я смог победить дьявола. Победа не навсегда - он ещё придёт, но я буду совсем в другом состоянии. Я победил сатану и Б-г меня любит. Не бойтесь, руки на себя я не наложу, потому что именно моей победы дьяволу не отдам, и радоваться ему не позволю. Риспердал - хорошее лекарство, но я прочитал, там написано, что он против психозов. Разве у меня психоз? -У любого лекарства есть несколько показаний. -Хорошее лекарство, давайте его всем вашим больным. -Постараюсь, - улыбнулся я. -Спокойной ночи. Не волнуйтесь, Б-г меня любит и охраняет – сатана, как всегда врал. Утром я вам сказал, что Шехина убедила меня в том, что я – не Машиях, а простой еврей, но сейчас я не согласен с ней: я, на самом деле, Машиях и Она просто ошиблась. -Забыл он что ли, что Шехина изменила своё мнение? – подумал я. -Я знаю, что буду царём Израиля. -Что же вы собираетесь делать? -Спать, чего и вам желаю.
1 – ШЕХИНА - дословно: "пребывание, присутствие". Одно из наименований Господа, которое получило распространение в эпоху Талмуда… Мудрецы утверждали, что Шохина пребывает всюду, и вся земля преисполнена Ею, и что "человек, который идет высоко подняв голову, как бы отталкивает стопы Шохины" (Бр. ХИН). После падения Храма пребывает Шохина в синагогах, Домах Учения и Судах. Грехи и преступления приводят к тому, что Шохина удаляется и возносится, а благие деяния возвращают Её на землю. Но "удаление Шохины" не изменяет Её сущности, ибо всегда вся земля преисполнена Ею, перемена же происходит в Её наблюдении за людьми и влиянии на них, ибо проявление Шохины может выражаться двояко — открыто или "со скрытым ликом". 2 – сабра – так называют родившихся в Израиле Возврат. 3 – Шоа (иврит) - Катастрофа европейского еврейства – убийство немцами и другими народами Европы под руководством Гитлера и его нацисткой партии около 6 миллионов европейских евреев в годы Второй Мировой Войны. Есть данные, что число погибших приближается к 7 миллионам. Возврат. 4 – доктор Менгеле Йозеф – прославился своей службой в Освенциме. Осуществлял селекцию: молодых и здоровых отправлял на работу, как отсрочку перед всё равно неизбежным убийством, выглядевших слабыми и пожилыми сразу же отправлял в газовые камеры. Кроме того, этот дипломированный немецкий доктор проводил медицинские эксперименты над живыми людьми. Возврат. 5 – марш смерти – в 1945, на пороге поражения, при приближении Советской Армии с востока и Американской с запада к концлагерям, последних, ещё способных передвигаться евреев немцы погнали подальше от линии фронта. Измученных, голодных, полуголых людей заставили проходить по снегу и грязи десятки километров в день. Как видно из самого названия, большая часть участников скончались в пути или были застрелены немцами-конвоирами. Возврат. 6 – Латрун – господствующий пункт на пути Тель-Авив—Иерусалим. Из-за ошибок еврейского командования арабы захватили его, таким образом, прервав связь с Иерусалимом. «…"второе наступление на Латрун", известное также как "чёрный вторник" (25 мая 1948). Бен-Гурион бросил на Латрун 7-ю бригаду. Наскоро сколоченная бригада под неопытным командованием была разбита и отступила с большими потерями» (Ури Мильштейн «Рабин: рождение мифа». Возврат.
7 – Шавуот – один из главных еврейских праздников - праздник дарования Торы. По-русски, Седьмиц, или Пятидесятница.
ШАВУ‘О`Т (שָׁבוּעוֹת, буквально `седьмицы` или `семерки`; русское название — Пятидесятница), праздник, отмечаемый 6 сивана в Эрец-Исраэль, а в диаспоре — 6 и 7 сивана. Шаву‘от — один из трех паломнических праздников, упомянутых в Пятикнижии (Исх. 23:15, 34:22). Библия определяет этот праздник как хаг ха-кацир (`праздник жатвы первого урожая`; Исх. 23:14–16), как иом ха-биккурим (Чис. 28:26; `день приношения биккурим`; см. Биккурим) или как собственно Шаву‘от, праздник, связанный с завершением отсчета дней омера (Исх. 34:22; Втор. 16:10). Во Второзаконии (16:9–10) упоминается отсчет семи недель после праздника Песах, которые завершаются праздником Шаву‘от.
8 – тиш‘а бе-ав (в других источниках - Теша бе-Ав) – 9 день месяца ав. Девятое ава - трагический день в истории еврейского народа – традиционный день траура и поста в память о разрушении Первого и Второго храмов в Иерусалиме. Согласно традиции считается, что 8 ава вернулись посланные Моше осмотреть Святую землю разведчики и сказали, что невозможно её завоевать. Евреи заплакали и попросили, чтобы вернули их обратно в Египет. За это то поколение было наказано 40-летним скитанием по пустыне – пока все не вымерли. В этот день: «Произнесен был Божественный приговор над выходцами из Египта, чтобы они погибли все в пустыне, и не ступили в Землю обетованную» (Талмуд). На их потомков в этот день обрушилось много несчастий. По данным Библии, разрушение Первого храма вавилонским царем Навуходоносором в 586 г. до н. э. пришлось на десятое ава (Иер. 52:12,13). …разрушение Второго храма римлянами в 70 г. н. э. тоже пришлось на девятое ава. 9 ава была взята римлянами крепость Бейтар (окончательное поражение восстания против Рима Бар Кохбы 130-132 годов). 9 ава, после поражения Бар Кохбы был вспахан, как поле, святой град» (то есть Иерусалим; Та‘ан. 4:6)… сотни тысяч сынов Израиля были убиты римлянами. По средневековой традиции, на девятое ава (2 августа 1492 г.) приходится также изгнание евреев из Испании - были изгнаны все евреи, отказавшиеся принять христианство. Эта дата стала в глазах евреев символом всех преследований и несчастий еврейского народа.
возврат к началу. |