Встречи.
Главная страница

Записки психиатра. Первая страница.

-4-

Никакие совпадения имён и событий невозможны, потому что всё ниже написанное не имело, не имеет, и не будет иметь к действительности никакого отношения.

-"И если туп как дерево, родишься баобабом…" – всплыла в памяти строчка из песни Высоцкого, - Интересно и здорово получается. Карма снимает неразрешимую без неё проблему зла. Как это по-научному-то? Теодицея – оправдание Бога. Если не ошибаюсь? Добрый и справедливый Б-г позволяющий твориться таким бесчинствам… Но кто придумал, что Он добрый и справедливый? Что, вообще, есть добро и справедливость? Карма – некая ось, на которую нанизаны все наши жизни. Тогда происходящее здесь и сейчас каким бы диким и нелепым оно не представлялось, таковым не является… Хорошо бы если так. Здорово, если так. А если не так, то как? Что придаёт нашей гонке желудка хоть какой-то смысл? Без этого. Ничего. Если кармы нет, то всё дозволено, - чуть переделал я Достоевского.

-Ну, Йохи, что-то вы плохо работаете: перестали поставлять суициды, - подошёл я к сестринскому посту.

-Главная сестра больницы обещала тебя убить, - улыбнулась мне старшая сестра приёмного покоя.

-До того, как я посмотрю следующего больного или после? Попроси, чтобы до. Где клиенты, кстати?

-Начни, пожалуйста, с нашего двоюродного брата (так иной раз евреи называют арабов). Он в дальней перевязочной. Привезли прямо после свадьбы: обнаружил, что жена не девушка и разбил себе голову о стенку. Компьютерная томография головного мозга нормальна.

-Вот оно – чудо дня: разбил голову не жене, а себе. А ещё говорят, что чудеса давно прекратились. Хотя, это и есть прогресс – дурное еврейское влияние. Раньше он размножил бы голову опозорившей его невесте. По справедливым арабским законам шарита деяние сие не есть преступление, но право, а то и просто обязанность каждого мужчины, который не только не подсуден, но законопослушен. Только в Израиле, где ещё не ввели шариат, вызывают психиатра. На самом деле, по-хорошему, должны были бы вызвать полицейских к нему и патологоанатомов к трупу невесты, или, если бы дрогнула рука, то к невесте - хирурга. А так, из-за тлетворного прогресса вызывают психиатра. Это хорошо, Йохи?

-Давай, давай. Эк тебя понесло. Чего это? У самого крыша поехала, что ли? Сам стал маджнун (сумасшедший, арабский). Так мы тебя быстро подлечим. Галидольчика (лекарство от психоза) вколем. Хочешь индивидуальный пост? Всё, хватит болтать, работать, - это слово она произнесла по-русски, пусть и с очень смешным акцентом, - Потом вернёшься и посмотришь русскую девочку – отравилась таблетками и её сейчас промывают. А ты, кстати, смог бы так?

-Отравиться или разбить голову?

-Разбить голову из-за женщины.

-Йохи, Йохи, плохо же ты меня знаешь – только под наркозом и если бы его давала мне ты.

-Вот такие вы – еврейские мужчины – слабаки, - засмеялась сестра.

-Такого у меня ещё не было, - успел подумать я, добираясь до места назначения.

В маленькой комнатке - дальней перевязочной - на кровати сидел молодой смуглый мужчина с усами и перебинтованным лбом. Сидел он как-то странно: свесил ноги между кроватью и стенкой, скрестил руки на груди, закрыл глаза. Возле пострадавшего из-за отсутствия девственной плевы стояли четверо молодых подобных ему мужчин.

-Это наш брат Мухамад, - окинул меня сумрачным оценивающим взглядом один из мужчин – по виду старший брат.

-Хорошо хоть сестёр не привезли. Если у араба спросить, сколько у него детей, то он ответит, например 7 или 8. Число это относится только к мальчикам, девочки идут отдельным списком, не включённым в общее число детей, - думал я, кивая головой.

-Ему надо помочь, - сказал другой брат.

-Сидит, как дзен-буддист, - промелькнула мысль во время моего представления пострадавшему и родственникам, - Добрый вечер. Я – психиатр, доктор Нер.

Ноль внимания со стороны пациента.

-Чёрт его подери – надо же было ему жениться на моём дежурстве, подумал я и сказал, - Мухамад, если вы хотите, чтобы вам помогли, то давайте поговорим. Иначе я не смогу вам помочь… - выждав почти минуту, я спросил, - Что вас беспокоит?

Никакого шевеления.

-Точно, вошёл в изменённое состояние сознания. Ноль внимания, фунт презрения, - подумал я.

-Мы боимся, чтобы он что-нибудь с собой не сделал, - шепнул мне выглядевший самым старшим брат.

-Расскажите мне, что произошло.

-У нас, в отличие от вас до свадьбы не принято... Подруг у нас нет. Поэтому, сами понимаете, не девственность жены так подействовала… вы бы только слышали, как он кричал и как бился головой о стенку…

-Я тоже отношусь к сектору, где подруг нет, - соврал я – уж больно резанула меня первая фраза араба.

-Вы без кипы. Я знал, что только ваши религиозные не допускают связь до свадьбы, - пожал плечами мужчина.

-Не только, да ладно. Попытайтесь убедить Мухамада поговорить со мной. У психиатра нет никакой иной возможности помочь – только беседа.

Старший брат заговорил по-арабски. Делал он это минут пять-семь. Покалечивший себя молча сидел всё в той же позицьи – игнорировал не только меня, но и своего старшего брата.

-Вы согласны поехать в психиатрическую больницу? - вроде бы спрашивал я Мухамада, а на самом деле, его старшего брата.

-Да вы что! – возмутился последний.

-Но я не могу ничем помочь. Вдруг он и на самом деле опасен для себя и…

-Для того вы и специалист, чтобы уметь разговорить человека, - сердито вставил похоже самый молодой из братьев.

-Психиатр может помочь только желающему этого. В случае же опасности болезни или подозрения на неё мы вынуждены направлять человека даже вопреки его воле на принудительное лечение в психиатрическую больницу…

-Если вы психиатр, то вас учат разговорить человека, - ещё более раздражённо бросил младший.

-Я не знаю, где вы учили психиатрию, но во всём остальном мире признают, что медицина не всемогуща – люди случается, что и умирают, а психиатрия, не всемогуща, в особенности. К сожалению, ни одни психиатр в мире не способен, как вы говорите "разговорить" любого человека, если он не категорически хочет.

-Мы не повезём Мухамада в дурдом, - жёстко отрезал старший, - В нашей семье сумасшедших нет.

-Тогда вы рискуете его жизнью. Если, он повторит то же самое, то…

-Не повторит. Мы мобилизуем всю семью и будем сидеть возле Мухамада столько, сколько потребуется.

-Зачем же вы привезли его сюда? – подумал я, пожимая плечами.

Один из молчащих до этого братьев заговорил с пострадавшим, разумеется, тоже по-арабски.

Выждав всё те же пять-семь минут, я сказал: "К сожалению, меня ждут другие пациенты, если Мухамад согласится говорить, то скажите сёстрам приёмного покоя, и я немедленно вернусь …"

-Мы поедем домой, - сказал старший брат.

-Хорошо, только подпишите отказ от госпитализации, - если, не дай Б-г, что-то на самом деле случается и дело доходит до суда (пока что это нечасто, но кто знает), то подобная подпись психиатру не поможет: в отличие от всех остальных медицинских специальностей, где отказ пациента принимается, правда, если он – дееспособен. В случае сомнений в дееспособности, вызывают психиатра… Этого не знают не только больные и их родственники, но и врачи не психиатры. Люди считают, что их подпись имеет силу. В любом случае, хотя бы сделал всё что мог и, в определённой степени, создаёшь хоть некоторое препятствие против возможной жалобы: сами подписали.

Лицо старшего брата выразило недовольство и растерянность: "Мы добровольно приехали и так же уедем".

-После попытки самоубийства Мухамад отказывается обследоваться психиатром. По закону я обязан отправить его в психиатрическую больницу, - районные психиатры в таких случаях дают распоряжение о принудительной госпитализации.

-Я – не сумасшедший, - не открыв глаз, не изменив позы, прохрипел Мухамад.

-Хорошо. Вы хотели бы поговорить со мной один на один?

-Нет. Я с вами вообще разговаривать не собираюсь. Мне с вами не о чем разговаривать.

-Не хотят сегодня со мной общаться, - подумал я и спросил, - Вы вернётесь домой, и продолжите… - я чуть было не брякнул, - Ломать башкой стены, но в последний момент одумался, - Себя калечить?

-Вам этого не понять. Что вы можете понять? Ничего. Самоубийства не было. Я просто пытался физической болью заглушить душевную.

-Откуда у вас появилась такая мысль?

-Не ваше дело. Что вы понимаете в человеческом сердце? Что вы понимаете, когда всё разбито и разрушено?

-Вы на самом деле хотели себя убить?

-Я должен был заглушить боль, - внезапно молодой человек резко, сильно и гулко ударил себя по груди. Сразу все четыре брата подскочили к нему и мгновенно схватили за руки.

-Я понимаю ваше состояние, тот тяжёлый стресс, который вы переживаете, ваше отчаяние. Чтобы вы не совершили чего-то трудно поправимого, вам совершенно необходима защита. Лучше всего вам побыть некоторое время в психиатрической больнице.

-Нет. Оставьте меня – я больше не буду. Я не собирался и не собираюсь убивать себя.

-Но заглушая таким образом боль, вы способны нанести себе непоправимый вред, а то и по ошибке, не рассчитав удар. Даже убить себя.

-Это больше не повторится. Всё. Больше я вам ничего не скажу.

-Давайте вашу бумагу, и мы уезжаем, Завтра пригласим нашего психиатра домой, - сказал старший брат.

Я написал: "Пациент отказывается от полного психиатрического обследования. Ни по поведению, ни по нескольким ответам невозможно получить полного представления о его состоянии. Никаких данных за острый психоз нет. Разумно предположить, что речь идёт о реакции на психотравмирующую ситуацию. Отрицает намерение убить себя. Не хотел себя убить и во время своего членовредительского поступка. От госпитализации отказался. Сейчас нет оснований для принудительной госпитализации, тем более, что родственники гарантируют организовать индивидуальный пост и завтра пригласить домой психиатра говорящего по-арабски", - почему-то с трудом, зачёркивая, исправляя, мучаясь с выбором слов, писал я.

Старший брат раза три перечитывал мой опус. Потом взял мою ручку, скривился и подписал.

-Напишите, пожалуйста, номер вашего удостоверения личности, имя и фамилию.

Скривившись ещё сильнее, он написал просимое. Я же отправился в приёмный покой к четвёртой незавершённой попытке самоубийства.