Встречи.
Главная страница

Лесосибирск-82. Записки врача стройотряда. Первая страница

-93-

18 августа. Среда.

Проснулся с трудом, с болью в голове и глазах, которые болели весь день. Повара проспали. Вторую и шестую бригады никто не разбудил - тоже проспали и на линейку не вышли.

Спускаясь по лестнице, я встретил Трошина.

-Спасибо, Илья, ты меня заслонил - выговор получил.

-Это всё мура, главное другое.

-Это гнилая организация, - скривился Алексей.

-Самое главное - нечего молчать, - сказал я, подумав, - Не видать мне зарплаты, кроме больничной. Князя я достал, значит, платить мне он не будет. Вот он, чужой монастырь.

-Да, молчим мы много…

Как всегда чуть горбящийся, Оболенский слегка покачался перед выстроившимися всё-таки бригадами, погладил верхнюю губу. «Так как дневальный Земцов, то я даю ему наряд», - с огромнейшей, совсем не скрываемой радостью нанёс удар врагу Князь.

-Земцов – один из немногих открыто выступающих против Князя на линейке по КТУ, - вспомнил я.

-При чём здесь он? - вступился за бойца бригадир Лобанов, - Если повара не разбудили.

-Там посмотрим, - пробурчал Князь, не желая скрывать своё недовольство сказанным.

-Последняя среда! - выкрикнул гигант Петропавловский.

-Может быть проверка из Москвы - все должны быть готовы, - сказал Князь.

Комиссар Некрасов впервые за три недели подвёл итоги соцсоревнования, выполняя решения последнего штаба: “С точки зрения комиссарской работы в первой бригаде работа совсем умерла. И это бригада занимала 3 место. Занявшая первое место пятая бригад была довольно активна. Третья бригада и на производстве, и в комиссарской работе проявила себя нормально. Я предлагаю провести в воскресенье кафе”.

-Зачем? - выкрикнул Кутепов.

-Не хотите - не надо, - обиделся Некрасов.

-С понедельника приезжает народный контролёр из Красноярска, - встретила меня заведующая

-То-то все бегают по отделению, пишут стенгазеты и вообще проявляют несвойственную в обычные дни суету, - пробормотал я, понимающе кивая.

Только этого нам недоставало, всплеснула руками Людмила Васильевна и села переписывать стенд интернов.

Так как единственная санитарка отделения не вышла, то завотделением приказала убираться в палатах самим больным.

Когда я сел писать истории болезней, внезапно заговорила Лена: “Как ваши дела?»

-Издевается она надо мной что ли? – подумал я, внимательно вглядываясь в её тёмные глаза, поглощающие весь падающий в них свет, и прошептал, не хотел, чтобы услышала заведующая, - Я тебя не понимаю.

-А себя?

-Если честно, то тоже нет.

-Ты выглядишь как-то иначе.

-Верно. Ты его любишь? – произнесённое можно было понять лишь по губам.

-Я очень люблю папу. Он мой кумир, - сказала Лена.

-Как странно, зачем она мне это говорит? Зачем она вообще со мной разговаривает?

Лена не обращала никакого внимание на мои неизвестные ей раздумья: «Ему сейчас 52 года. Я уже рассказывала вам, что всю жизнь папа на руководящей работе. Теперь папа директор экспортного объединения в Красноярске. В Лесосибирске его до сих пор вспоминают. Моя тётя работает в горкоме. Несколько дней назад какая-то женщина из бухгалтерии ЛДК-2 специально пришла к тёте, сказала, что узнала о болезни папы и предложила дать адрес специалиста по радикулиту в Сухуми, который может всех вылечить. Это недаром. Папа всегда помогает людям, даже посторонним и без всякой их просьбы. Например, он помог другу тестя. Его сына-врача распределили в Лесосибирск. Парень хотел быть психиатром в Дудинке. Кроме всего, его мать заведующая психиатрическим отделением. Папа перераспределил парня в Дудинку. Каждым летом он всегда устраивает детей сотрудников в местные вузы - потом вернутся к нему работать. В 75 году папа был в Москве в институте управления и получил диплом по психологии. Он так там понравился, что какой-то профессор звал остаться и защитить диссертацию».

-Зачем всё это? – никак не мог я понять, - что-то здесь не так?

-Сейчас папа начал бегать, стал следить за весом, за здоровьем. Читает Амосова, - она замолчала, поправила волосы, - Я похожа на отца.

-Отсюда однозначно следует, что будете счастливой.

Елена замолкла, и больше в тот день мы не обмолвились ни словом.

К часу дня, завершив дела, я пошёл в лагерь обедать.

Я уже ел, когда пришёл и сел рядом со мной Фёдор Фёдорович Ребров. Главный инженер был как всегда аккуратненький, в галстучке, гладко причёсанный, во время еды использовал нож.

-Что же вы чеснок не едите? - решил я разорвать молчание.

-Если врач советует – буду, взял он один из лежащих на столе зубчиков.

Мы опять замолчали.

-Вы работаете или учитесь? – поправил главный инженер и без того идеальный пробор седоватых волос.

-Работаю в одном из НИИ в Москве. Скажите, а когда замерзает Енисей?

-В декабре, а то и в январе.

-Изменилось ли что-нибудь после постройки Красноярской ГЭС?

-Не знаю, я позже сюда приехал. В 1966 году нас из Краснодара послали восстанавливать Ташкент после землетрясения. Платили там хорошо: 100% зарплаты на месте и 100% в Ташкенте. Как за границей. Потом решили с женой поехать в Сибирь посмотреть, хотя бы год пожить в каком-нибудь сибирском селе. Как люди живут тут? Она у меня учительница: думала, в любом селе есть школа, а я при ней хоть завхозом. Сначала решили ехать в Новосибирск, а тут по аэродрому объявляют, что есть свободные места на Красноярск. Ну, и полетел. Сначала я один. Прилетаю. Куда идти? Что смотреть? Дай, думаю, пойду на базар пива попью - там мужики всё что-нибудь скажут. Пришёл. Говорили, говорили, вот один и советует: “Вы пойдите в такую-то строительную организацию (точный адрес дал и как добираться) они вас пошлют на Ангару - это то, что вам надо. Поехал. Мне, говорю, надо в какую-нибудь деревню, чтобы поглуше. “Лети, - говорят, - На Ангару, в Богучанский район. Понравится”. Договорились, что если понравится, то я остаюсь. Прилетел на Ангару на кукурузнике, «Аннушке». Вышел, посмотрел: Ангара, леса, воздух, и остался. Написал жене, как доехать, не ближний ведь свет - несколько пересадок, с самолёта на самолёт. Она прилетела. Сначала была директором школы, а потом её сделали завроно. Семь лет прожили. Пришлось ей с заведующей уходить: одному начальнику своего человека поставить потребовалось. На старое место идти не захотела. Ну, думаем, пора возвращаться в Краснодар. А в это время на ЛМПЗ работал земляк. Он и говорит: “Приезжай к нам - есть контора строительная - Красноярскгэсстрой”. Так я с 76 года и живу здесь.

-Домой не тянет?

-Мы почти каждый год в Краснодар ездим, там родственников тьма - целая свадьба, но всё чужое. Там надо воровать и самому давать.

-А здесь?

-Здесь проще. Запад, правда, портит. Раньше на Ангаре и запоров никаких не знали. Приехал на лодке, затащил, бросил мотор и всё. Или здесь: хочешь проехать, поднял руку - тебя подвезут, никто не спросит, даже не поздоровавшись, выйдешь…

-Водителю приданного нам автобуса Афиногенычу почти всё время случайные пассажиры кладут деньги, - вспомнил я.

-Я знаю. Сейчас идёт суд над директором универмага “Ангара”, подонки, – аж скривился Ребров.

-Торгаши всегда торгаши, - сказал я.

-Причём и торгаши здесь лучше. И в Красноярске сейчас большой процесс: вся верхушка попалась. Первый секретарь под домашним арестом, может быть, вообще арестуют. И вы знаете, - Ребров склонился ко мне, и весь изменился - доброта смылась как зыбкий песок с берега океанской штормовой волной, глаза запылали, заблестели ненавистью, рот скривился презрением и бешенством, - Все еврейские фамилии!

-Ну, да, - я даже чуть опешил от такого перехода, чуть не спрятался подло, но сработала новая установка. - Что же, по-вашему, воруют одни евреи?

Лицо Фёдор Фёдоровича налилось кровью и брезгливой ненавистью: «35 человек… что же вы думаете, в хрустальных вазах ноги мыли…»

-И все евреи? Воруют и всё одни евреи, русских там нет?

Фёдор Фёдорович аж задохнулся, он бы стёр меня в труху, но лишь вскочил, как подброшенный пружиной со стула и пулей вылетел из столовой. Надо же, а всегда так степенно ходит.

Так и должно быть. В этом и есть вся сермяжная, она же домотканая русская правда, но всё равно, выбила меня эта светская беседа с интеллигентным главным инженером из колеи.

За соседними столами обедали Злобина, Митрошкин, Веретенникова.

-Чего он? - спросила Злобина.

-Конечно, воруют одни евреи. Русские не воруют. Люди здесь отличные - бичей полгорода.

-Люди здесь лучше и проще, - сказала повар Лариса Веретенникова.

-Конечно, здесь не воруют. Только сейчас суд идёт над бывшим главврачом Нижне-Енисейской больницы Ивановым…

Я поднялся наверх и долго не мог успокоиться пока не пошли с Князем делать обход лагеря.

В комнате первой бригады Оболенский нашёл тарелку с сахаром: «Я бы сразу два поставил. Когда я был бойцом - это сразу же без всяких разговоров».

Но первой я поставил всё-таки 4 - всё сложено, вещи в рюкзаках, кровати застелены.

-Где они бутылки прячут? - покачал головой Князь.

-Поэтому ты со мной и пошёл, - подумал я.

В кладовке третьей бригады нашли в сумке шесть штук жестяных крышек от водки. “Но где они бутылки прячут?” - покрутил Князь найденное в руках, - Пухов ведёт себя безобразно. Как сделаю ему 2 разряд вместо 3 и с первого дня работы. Будет знать.

возврат к началу.