Встречи.
Главная страница

Миг Цахала. Первая страница

-26-

Предупреждение: в силу крайней необходимости используется ненормативная лексика!

-Ну, пошли на очередной, несмотря ни на что, "пиздар эрев" (от слова "мисдар" - построение, смотр и эрев - вечер), - встретил Илью Вениамин-большой.

Каждый день старшина взвода говорит одно и то же чуть не по 10 раз, но очень спокойно: "Вы должны чистить оружие. Ночью приду, проверю, и очень жаль, если оружие будет не в порядке, не почищено, не под головой, не наполнены фляги, обязательно разбужу".

-Это они, твари могут. Меня прошлую ночь разбудил командир роты: ружьё, дескать, не там, не под головой. Сука, я только что вернулся с караула, устал как чёрт, а сна нет, еле задремал и на тебе, кто-то трясёт за плечо - поставил ружье возле кровати. А на хуя караул возле дверей казармы? - бурчал седоватый, в очках программист Ариэль.

Потом ввалился Щенок и, как обычно, бесновался. Решивший не терять времени даром, благо находился далеко от буянящего начальства, спокойный, круглолицый шатен в очках Миллер чистил ружьё. Но Щенок рванул в другой конец казармы и застал его врасплох. В наказание несчастный Миллер, после такого рабочего дня, был отправлен ещё мыть военторг и спортзал, в которые сотни, если не тысячи ног натаскали горы грязи.

Вспыхивали чуть не каждовечерние склоки из-за ночных дежурств: кто-то предложил стоять не по полчаса, а по часу, чтобы дежурить не каждый день. Да только на следующий же день Щенок от кого-то узнал о самовольстве и категорически его запретил: разрешено не в день караула по лагерю охранять лишь по полчаса, и бедолагам, отстоявшим лишнее, ничего не помогло.

Больше всех ныл, хныкал и врал высокий в очках "румын" Дани. Он канючил, что всё время дежурил и потому сегодня, после такого рабочего дня имеет полное право отдохнуть.

"Эфиоп" Ариэль тоже никогда не упускал случая поплакаться по поводу состояния здоровья, если речь шла о работе. К тому же он тоже сочинил, что дежурил предыдущую ночь.

Но не тут-то было: борцы за справедливость, крича страшными голосами, доказали, что всё это неправда и подняли громокипящий скандал.

-Что же мы выясняем? Бред какой-то? - обратился Илья к Иосифу, - На что уходит наша энергия? Последние дни каждую свободную минуту базарили, где должен стоять мой кидбек (мешок): возле кровати аргентинца Дани или Гюнтера? Каждый пытался его спихнуть. Тарарам, пререкания, длинные разбирательства. Вмешался бородка-косичка Бени: только не возле его кровати. Турнули оттуда, турнули отсюда... В конце концов, он на старом месте, но сколько потрачено сил.

-Каждый борется за место под солнцем. Каждый пытается сохранить энергию. Это - элементарная физика - задумчиво почесал бородку Иосиф.

-Не такая уж она элементарная. А как же: “живи и дай жить другим” и прочая мудрость? Я уж не говорю: «Один за всех и все за одного» или чисто еврейское: «Возлюбите ближнего, как себя самого», - спросил Илья.

-Это в теории, а на практики каждый стремится хапнуть. За одним редким исключением израильских политиканов: эти готовы отдать арабам всё и всех.

-Они не исключение: ими руководит страх, ненависть к евреям. И вообще, они просто патологические типы. Жуткие выродки. За что нам такое наказание?

Над Гюнтером спал кучерявый, черноволосый чилиец Энрико. Отличался он тем, что каждый вечер портил воздух и при этом не только не стеснялся, а наоборот, радостно улыбался и закатывался отчаянно-счастливым смехом, как будто бы рассказал какой-то очень весёлый анекдот или сделал для всех что-то очень хорошее.

-Такого я ещё не видел и не слышал, - кивнул Вениамин-большой на чилийца.

-Зато теперь регулярно нюхаешь. Чего ты хочешь от жертвы Пиночета. "Встал я утром рано-рано, нет Луиса Корвалана. Где же он? Где же он? Он на острове Дасон", - вспомнил Илья стишки молодости.

-Это ещё что, есть и почище: "Заебу-замучаю, как Полпот Кампучию", - подал голос, конечно же, Эфраим, вновь провалявшийся весь день на больничном.

-О, это про нас, - радостно заржал учитель Давид.

Не понявший ничего Энрико опять звучно испортил воздух и залился развеселейшим детским смехом, эдакий невиннейший колокольчик.

-Заткните этого пердуна, - крикнул Эфраим.

-Я хочу спать. Чего вы все орёте? Заткнитесь! - подал голос "румын" Дани, высунув нос из спальника.

Наказанный Миллер, маленький, бородатый "грузин" Марк и аргентинец Роберто были посланы убирать военторг и спортзал. В военторге ещё были люди. Появилась Чичилина, приказала подождать до 11 и удалилась.

Роберто разозлился: "Что я ребёнок ждать? - плюнул в прямом и переносном смысле этого слова и ушёл. Возле казармы он наткнулся на Щенка и доложил ему, что всё убрано, а где Миллер и Марк он не знает.

Оставшиеся вдвоём, Миллер и Марк закончили уборку лишь около часа ночи. Обманутый Щенок начал искать "пропавших" совсем не в том месте.

Заведённый, он заскочил в казарму в первом часу ночи, разбудил "русского" Ариэля (везёт тому - видимо ближнее к запасной двери место так и просится на проверку у начальства): "Оружие следует чистить и снаружи, - рявкнул Щенок все ещё плохо соображающему со сна человеку, – И, кроме того, запрещено спать в свитере".

Пошатываясь, Ариэль выполнил все распоряжения и упал на кровать, чтобы быть разбуженным через несколько часов на очередной получасовой караул.

На следующее утро Бени был настолько болен, что встал с кровати лишь по требованию Щенка, который отправил его в поликлинику за больничным. Вскоре Бени вернулся безо всякого освобождения. Но посещение лечебного заведения само по себе так благотворно подействовало на его ослабленный организм, что он совершенно ожил и приступил к своим обязанностям дежурного по взводу, немедленно начав раздавать направо и налево задания, тем, кто его слушал, конечно.

Во время завтрака Чичилина вдруг заставила Илью, Каца, врача-"иранца" Хавуши и Зеева Штейнгольца мыть казарму.

Штейнгольц просто рычал: "Пусть только скажут мне, суки вонючие: "Заткнись!" Я им тоже отвечу. Они не имеют права. Я ещё в суд подам. Блядь, как спина болит", - перепрыгнул он на другую тему, - У меня ведь хронический нефрит, а эти бляди заставляют всё время сидеть на земле. Хуевы волки".

Конечно, они пришли на завтрак, когда все уже давно кончили есть и последние домывали свою грязную посуду. Столовую убирали одни и те же люди: чаще всех Вениамин-маленький, чуть реже - его тёзка, бывший майор-танкист Матвей и учитель физики Давид. Остальные после каждой еды, дожёвывая на ходу, сматывались куда угодно подальше от страшной опасности работы.

Кац пребывал в своём обычном расположении духа: "Теперь я ненавижу коммунистов, сионистов, фашистов и прочих фанатиков. Я стану пацифистом", - брезгливо заявил он, поедая яйцо с салатом, - Дают нам всякую дрянь. Что это за ружье М-16, по сравнению с Калашниковым."

-Стань лучше онанистом, - выпалил Илья, не придумав ничего лучшего, - Хотя, у тебя ведь всё равно не стоит. Лучше просто отрежь и отдай голодным собакам. Потому что, если некто идиот, то это – навсегда.

Большей частью тихий и спокойный Вениамин-маленький взорвался. Он перестал мыть пол, отбросил швабру и заорал: "Что ты несёшь чушь? Ты знаешь эту винтовку? Она - одна из лучших в мире. Сколько раз ты видел Калашников?"

-Да я месяц служил, - чуть-чуть смутился Кац; он привык, что, как правило, предпочитали с ним не связываться, чтобы он не выдал.

-А я год, - сказал в большинстве случаев не вступающий ни в какие перепалки учитель Давид, - И за этот год я получил меньше, чем здесь за две недели. 80% здесь хорошего, а то, что они орут - 20% - это плохо.

-Несравненно больше хорошего, - поднял швабру Вениамин-маленький.

-М-16 не приспособлена для условий пустыни, - каким-то необычно скромным для него тоном проговорил Кац.

Услышав такую передачу сказанного им вчера, Давид рассмеялся: "Ты просто ни хера не понимаешь. Ты повторяешь чужие слова хуже попугая, попугай хоть не перевирает".

-Что ты смыслишь в М-16? Да ни хера, - махнул рукой Вениамин и продолжил мыть пол.

-Ничего, ничего, погоняют вас и отучат быть сионистами, - опять перешёл Кац на свой спесивый, кичливо-ядовитый тон.

-Вот ты блядь, - сплюнул Вениамин и ожесточённо погнал воду по полу.

-Неужели несколько этих дебилов изменят моё отношение к стране? - взвился Штейнгольц, - Тем более что Израиль столько нам дал. Пусть поначалу тяжело, но где легко? Мы сами виноваты, что оставляем всё, так как есть, вместо того, чтобы бороться с этим.

-Ничего, ничего, ещё отучат вас от сионизма, - продолжал бубнить Кац.

-Ты ведь не можешь спорить, - опять прекратил гнать воду к выходу Вениамин, разворачиваясь к Кацу, - Ты - самый отъявленный сачок и бездельник. Да мало того, если кто-то не согласен с твоим мнением, то ты считаешь его своим личным врагом. Что ты дал этой стране?

-Я буду интернационалистом и пацифистом, - огрызнулся Кац.

-Ты - дерьмо собачье и будешь им всегда и везде, - бросил Штенгольц.

-Да ты... ты - просто идиот, - упёрся в Каца на несколько мгновений буравящим взглядом Вениамин, качнул головой и продолжил уборку.

-Чего с ним базарить, он ведь всё равно ни хуя не понимает, - заскочил в столовую Вениамин-большой.

Когда Кац вышел, то молчавший до этого зубной врач Барух бросил: "Меня никто никогда в жизни не раздражал так как раздражает этот наполненный мерзостью Кац. Просто застрелить его хочется".

-Так в чём же загвоздка? Хватит трепаться, пора действовать, скажи ему хоть что-нибудь и пристрели. Можешь вызвать на дуэль на топорах с противопожарного щитка и М-16 в виде булав, - ухмыльнулся Илья.

возврат к началу.