Встречи.
Главная страница

Миг Цахала. Первая страница

-25-

Предупреждение: в силу крайней необходимости используется ненормативная лексика!

В очереди к телефону-автомату Илья разговорился с молодым парнем, который прошёл курс молодого бойца в "Голани" (название дивизии), а сюда прибыл учиться на командира отделения - будущий Щенок.

Парень не жаловался на трудности, лишь мимоходом бросил традиционное: "Привыкаем, - а потом заговорил с явным высокомерием. - Разве вы знаете М-16? Разве вы разбираете её? Вот в "Голани", на самом деле, разбирают её. Давай я тебе покажу".

Не обратив ни малейшего внимания на робкие отговорки старшего его почти в два раза резервиста, что он ему верит и не хочет ничего проверять, парень тут же разобрал своё оружие, в самом деле, на значительно более мелкие части, чем это заставляли делать Илью с его однополчанами и собрал его, не переставая болтать: "И кровать разве вы застилаете? У вас одеяло 8 раз сгибают, а в "Голани" - 16. Вот это, впрямь, кайф. Там всё на уровне. А как мы бегаем с носилками. Вам это даже и не снилось". Молодой человек был готов говорить и говорить, но Илью позвали на обед.

Он сел рядом с Кацом. Неожиданно стоматолог потянулся за миской хумуса, стоявшей перед соседом и залез рукавом куртки в тарелку Ильи.

-Саша, спроси и я тебе передам всё, что ты хочешь и даже больше того, но мне не очень вкусно есть с твоей одеждой.

-Я не хотел отвлекать, - неожиданно взорвался Кац.

-Мне легче и приятнее передать, чем хранить твой рукав в моей тарелке, - ответил Илья, раздражаясь.

-У меня чистые рукава.

-Вот и клади их к себе в тарелку, а мне вкусно и так.

Не прошло и минуты, Кац опять полез, на этот раз за куском хлеба, вновь пронося руку над самой тарелкой Гершензона.

-Ты издеваешься что ли? Это элементарные навыки поведения в быту. Дети к 3 годам уже знают как вести себя за столом и что нельзя гадить, где попало.

-А я не хочу тебя просить, я хочу взять сам, - нагло и зло ответил Кац, а Илья понял, что ещё немного и без мордобоя не обойтись: "Таких грязных и мерзких скотин как ты следует держать в самом поганом свинарнике и хлестать каждый день батогами", - зарычал он и отодвинулся от Каца на несколько метров, хорошо, что соседи уже кончили, есть и ушли.

Несколько часов взвод учили обращаться с гранатой: бросок, падение, поиск в траве, бросок, падение, поиск, бросок, падение, поиск...

Щенок визжал высоким, завывающим, истерическим бабьи голосом, который ничуть не изменился, когда к взводу подошли ротный и взводный.

Лучше переесть, чем недоспать

похоже народная мудрость или из советского студенческого фольклора.

С 5 часов утра и до пол-одиннадцатого вечера работа без перерыва. 11 человек, в том числе и Гершензону "повезло": в день дежурства взвода по лагерю они попали на кухню.

"Кухонных работников" подняли раньше всех в 4-15, чтобы без пятнадцати 5 они уже были возле закрытой двери кухни, которую открыли лишь в начале 6-го... и началось.

На кухне толкалась куча народу, некоторые из которого даже работали. Другие - праздношатающиеся - лишь приказывали "нижним чинам": "Сделай то и то... Отнеси бак туда... Наполни его кипятком, поставь вон на ту конфорку...." и несть конца кухонной работе. Праздноболтающиеся не желали сдвинуть с места даже пустой бак, зачем, когда всегда под рукой есть нижний чин. Зато большинство из этих празднолюбцев почти непрерывно жевали и потому процент толстяков на кухне значительно превосходит средне-армейский показатель.

Особенно отличался прожорливостью весёлый молодой человек, чьи размеры: вертикальный, горизонтальный и саггитальный (спереди назад) были практически равны.

Задерживал взгляд и прыщеватый тип с шустрыми движениями рук и непрерывной игрой мышц лица. Неожиданно он захотел захватить у пожилого вольнонаёмного мужчины - один из немногих работающих - место при большой стационарной мясорубке. Схватка была лютой, но в летах стоял насмерть и отбил своё рабочее место, после чего ещё почти полчаса тяжело дышал, вытирал пот со лба и ругался.

Потерпевший поражение молодчик отпрянул в сторону, схватил пустую кастрюлю, поднял её высоко над головой, остервенело швырнул, заорал благим матом и убежал в офицерскую столовую.

Гюнтера и Гершензона поставили на молочную мойку - завтрак молочный - отмывать огромные кастрюли и баки от остатков каши. Поначалу выливали до полкастрюли каши или подгорелого кофе и затем драили днища специальными щётками до появления белёсого металла, споласкивали водой и ставили на полки. И чем больше кастрюль они вымыли, тем больше грязных подносили.

-Вам рассказывали в школе об уничтожении евреев? - поливал один из баков водой Илья.

-Да. В школе нам много говорили про Гитлера, но никаких объяснений не давали. Произошло. Но как такое могло произойти, ответа мы не получили.

Высокий, худой человек из 2-го взвода по имени Борис принёс грязный бак и остановился перекурить: "Конечно, несравнимы еда и обмундирование советской и израильской армий. Я два года прослужил на Дальнем Востоке, а у меня не было и половины одежды, которую мы получили здесь на месяц. Про еду и говорить не приходится: апельсины ящиками".

В конце концов, они "пережили и это". Доблестный труд Гюнтера и Гершензона был отмечен одним из кухонных распределителей работ: "Другие такое количество баков и кастрюль не перемывают и до 5 часов вечера". Праздношатающийся похвалил и в виде поощрения послал отличившихся помогать убирать офицерско-сержантскую столовую.

Господа офицеры и сержанты изволят кушать отдельно, и чтобы посторонние и нежелательные не портили им аппетита, красно буквенная табличка на дверях в их отсек строго предупреждала: "Солдатам вход воспрещён".

-Нижним чинам заказано, - подумал Илья, проникая в запретную зону, - Но в амплуа прислуживающего кухонного мужика нам это право даровали.

Зала командного состава была большая, прямоугольная с разрисованными стенами. С одной стороны на всю длину помещения тянулось панно: ряд мутных картинок и видов. При некотором напряжении воображения можно было бы предположить, что эта настенная живопись разрабатывает библейские сюжеты: что-то типа Давида и Голиафа, суд Соломона и прочее. С противоположной стороны смотрела на мир серия уже совсем странных сценок, открываемая сидящим за столом, скорее всего в тюремной камере, мужеподобным существом с длиннейшими жёлтого цвета распущенными волосами и с татуировкой на руке. На столе перед "зеком" стояли бутылка вина и стакан. Соседом "узника" по стенке было чудище с телом обезьяны и головой птицы, которому делают обрезание, а сверху утешала и ободряла надпись: "До свадьбы заживёт". За химерой шли картинки из жизни птиц и зверей. Везде красовались надписи: "Соблюдай день субботний! Не зажигай и не гаси огонь!"

Две печи на солярке наполняли зал приятным теплом.

Длинные ряды столов требовали специальной сервировки: ложка и нож - справа, вилка - слева, между ними донышком вверх глубокая и мелкая тарелки и в середине стола специальным образом уложенная горка чашечек.

Затем следовало помыть каменный пол; на него обильно наливалась вода и специальными швабрами с резинками на концах выгонялась из зала.

Шуруя шваброй, Илья думал: "Если за ракетными обстрелами последует наземная война, с кем я хотел бы очутиться рядом? Наверное, мой выбор не всегда совпал бы с выбором меня".

40-минутный перерыв на обед и отдых и опять вперёд. После обеда из-за какой-то поломки перестали подавать горячую воду и мыть баки и огромные кастрюли стало совсем тошно.

Гюнтер заворчал: "В бундесвере солдаты служат по 8 часов в день".

-Современная Германия ни с кем не воюет. Её никто не собирается уничтожить. Даже не угрожает никто. В бундесвере можно служить и по 4 часа в день. В случае войны участвовать в сражениях лишь в первую смену, до 12, максимум до полпервого, а затем прекращать сражения на обед и тихий час, - огрызнулся Илья.

-Ладно, - согласился Гюнтер, - Но посмотри, на кухне крутятся такие же солдаты, как и мы, какое они имеют право нам приказывать, а сами палец о палец не ударяют? Старшина взвода обещал нас заменить и не заменил. Он собирает вещи на обмен и не спрашивает чьё и что обменять. Как это называть? При чём здесь война?

Как говорится, крыть было нечем, Илья лишь пожал плечами и подумал: "Сколько времени Гюнтер ещё сможет продержаться в этом государстве? - и неожиданно его пронзило, - Очень жалко, если Гюнтер уедет. Из всего нашего сброда, совсем мало людей, с которыми я хотел бы оказаться в одном окопе: и Гюнтер - один из них. Дай-то Б-г нам встретиться в Израиле лет через 20…»

Во время получасового перерыва Илья дошёл до казармы, успел чуть полежать и перекинуться парой слов с Давидом. “С караула идём в "Шекем" (военторг) и там нам выискивают самые идиотские работы - лишь бы не сидели," - раздражённо бросил учитель.

Отмывая новую партию баков, Илья досадливо думал: "В своём большинстве люди отвратительны друг для друга. Каждый стремится урвать и плевать ему на остальных. Альтруисты просто не выживали. Даже взводный Павка Корчагин английского происхождения с фамилией Йофе – что в дословном переводе означает «прекрасный», сломался: как быстренько и радостно, без всяческих возражений он смотался на более лёгкую работу, когда толстяк Шимон отправил его туда как бы из-за ранки на пальце. Всему есть предел".

К вечеру Гюнтер тоже злился всё сильнее и сильнее: "Балаган. Сколько часов на ногах. Уже не мальчики".

К их глубочайшему сожалению многие роты пришли за ужином очень поздно. На ужин приготовили вермишель в томатном соусе, которая подгорела почти во всех баках, и потому пришлось прилагать адские усилия, чтобы, выбросив до 3/4 бака, очищать их дно.

Неожиданно всегда ловкий и удачливый проныра, с точки зрения отлынивания от любых заданий, аргентинец Бени - бородка-косичка попался на глаза одному из многих кухонных распорядителей, и он послал его помогать мыть баки.

Но Бени не таков - его стихия командовать и сачковать (не всегда просто отличить первое от второго). Не успели Гюнтер и Гершензон моргнуть глазами, как Бени проскочил в соседний зал как бы за кипятком и остался там держать шланг, заливая холодную воду в баки для кипячения уже на завтра.

-Бени, мы с нетерпением ждём тебя, - крикнул ему Илья, но впустую. Проигнорировав приглашение, Бени улизнул на офицерскую мойку, откуда тоже смотался одним из первых, ухитрившись при этом спереть с кухни килограмма два сыра и пару буханок хлеба.

-Бени, Бени, а его и след простыл. Что же, жить надо уметь или как говорится, - Хорошо жить не запретишь, а плохо не прикажешь. Хочешь жить – умей вертеться, - меланхолично думал Илья.

Таким образом, последними на кухне оставались домывать баки американец Лери, Гюнтер и бывший советский Гершензон; и в казарму они вернулись последними.

возврат к началу.