Встречи.
Главная страница

Миг Цахала. Первая страница

-16-

Предупреждение: в силу крайней необходимости используется ненормативная лексика!

Чтобы не попасть куда-нибудь хуже, Иосиф, Вениамины и Гершензон записались в подносчики еды. Кроме того, что работа относительно непыльная, командовал подносчиками старшина Шимон, с которым было приятнее, чем с остальными сержантами, иметь дело. Дополнительным плюсом была возможность не спешить по дороге и болтать сколько душе угодно, не нарушая устава.

-Кстати, и Чичилина может быть не только бешеной собакой, - заметил, попавший под её начало Вениамин-большой по пути за обедом. На нашем "коллективном покаянии" девушка-сержантша созналась, что она - единственная дочь выходцев из Ливии. Какое-то время они жили во Франции, а потом судьба занесла их сюда. Как нетрудно догадаться, она чуть не с детства мечтала командовать ребятами и вот, мы стали жертвами её исполнения желаний.

-Всё-таки, женщина-командир - это уродство, - сплюнул Вениамин-маленький.

-Немцы отвели женщинам "три к": "кухня, киндер и кирха", синагога по-нашему. И в этом они правы, - сказал Вениамин-большой.

-Кроме того, что вы - расисты вы ещё и антифеминисты, - бросил Илья.

-И самое замечательное, что гордимся этим, - погладил свой живот Вениамин-большой.

Утро было холодное, но вскоре взошло солнце и настолько потеплело, что стало даже жарко.

За считанные минуты взвод должен построиться в каре. Поклёвывая носами, Иосиф, Вениамины, "русский" Ариэль и многие другие дремали стоя. Пришёл командир роты. Был он без воинского головного убора, но зато в вязаной ермолке.

Тихо, мягкой, неторопливой походкой ротный прошёлся вдоль взвода - кому поправлял каску, кому пояс, у кого-то потрогал фляжку - есть ли вода. Илья стоял последним.

-Оружие чистил? - спросил он, замерев напротив.

-Да.

-Разбери.

Проверив ружьё, ротный прошептал: "Грязно. Здесь должно быть как серебро", - указал он на одну из разобранных частей, развернулся и не спеша пошёл в направлении штаба.

На теоретических занятиях показали фильм "Судьбоносные мгновения" о первой помощи раненным во время боя. Съёмки были настолько натуралистические, что большинство выносило их с трудом, всё время, отворачиваясь от экрана.

Затем молодой фельдшер, смущаясь и чуть тараторя, рассказал кое-что о первой помощи и блестяще всё показал.

-Профессионально работает, - радостно шепнул Иосиф Илье, - В боевых частях израильской армии на 8 солдат один фельдшер.

-Они относятся к нам как к 18-летним салагам, которых надо держать в ежовых рукавицах. Мы-то понимаем, что к чему, ещё там хлебнули солдатской каши, - раздражённо буркнул на отдыхе Вениамин-маленький.

-Ну, правда, мы-то, действительно, пришли сюда выполнить свой долг… - кивнул Вениамин-большой.

-Что не мешает тому, - прервал его Ариэль, -Что как всегда и везде одни пашут, другие делают вид, а третьи даже вида не делают.

-Дисциплина в армии - это жизнь или способ выживания, - заметил Иосиф.

-Ты разве ещё не просек, что в нашей “многосолнечной” стране все живут по принципу "со мной это не случится", потому дисциплина лишь мешает нам кайфовать, - бросил Илья.

-Мы всё время в напряжении. Вспомните, как вчера, когда Дани вёл взвод в казарму и сбился со счета, сказав несколько раз: “Правый, правый, правый", на всех напал такой приступ смеха, истерика какая-то, что даже Щенок не смог нас быстро утихомирить, - произнёс Ариэль, - Я думаю - это была разрядка.

-Нам трудно. Мы не способны выдерживать физические и психические нагрузки, - задумчиво проговорил Иосиф.

-А вы обратили внимание, что Щенок тоже юморист? Ага. Неужто не заметили, как во время переходов он выискивает смотрящий в небо ствол и спрашивает у его хозяина…

-Ты птичек любишь? - перебил Илья Ариэля.

-Правильно, и услышав ответ: “Люблю”, продолжает: “Почему же ты хочешь их всех убить?”

-Благо ремни за это не укорачивает, - опять перебил Илья.

-Зато экие люди служат с нами в доблестном Цахале, - ухмыльнулся Вениамин-большой, - Я в одном отделении с "чёрным юмором" "эфиопом" Ариэлем. Во время всё того же сеанса коллективного эксгибиционизма покаяния-раскаяния он тоже по простоте душевной раскололся. Оказывается, он служил в эфиопской армии пулемётчиком, но пулемёт был тяжёлый, и Ариэлю надоело его таскать. Поэтому он бежал в Судан. Пулемёт, несмотря на всю его тяжесть, ухитрился прихватить с собой и загнал его на одном из базаров. Потом болтался по суданским городам и весям пока были деньги, а когда они кончились, нашёл где-то Сохнут и заявил, что очень, мол, хочется на "историческую Родину".

-А еврей ли он вообще? - спросил Вениамин-маленький, взглянув на стоявшего рядом чёрного человека, который понял, что речь идёт о нем, но так как из русского языка он знал лишь несколько ругательств, то по привычке покривлялся по-английски, широко улыбаясь ослепительно белозубой улыбкой: "Сэнк ю вери мач".

Дружный хохот понимающих поверг Ариэля в некоторое недоумение.

Испытывающий к Кацу глубочайшее отвращение, Венимамин-большой нашёл противоядие от молодого стоматолога, начав подкалывать его при первой же возможности. Обычно стоило Кацу открыть рот, чтобы выплеснуть новую порцию нецензурной ругани на всё имеющее хоть малейшее отношение к Израилю, Вениамин-большой тут же перебивал его: "Ну, ты чё, мужик, ёб твою мать, совсем охуел что ли? Ты чё, на самом деле? Ты по фене-то ботаешь? Ну, ты, мужик, совсем, опизденел".

Кац махал рукой, фыркал: "Засрали вам голову сионисты", - но продолжать беседу не хотел и сматывал удочки.

Затем этой фразой: "Ну, ты чё, мужик," - Вениамин-большой начал встречать зубного врача уже издалека. Кац в ответ идиотски улыбался, отвечал: "А ни хуя", но видимо всё же чувствовал себя как-то неловко.

-Ты чё, мужик, в натуре, охуел что ли? Куда же ты, мужик, ретируешься, твою мать распиздять?"

-Интеллигентные люди поговорили, - весело похохатывал "русский" Ариэль.

-А чего, он теряется? - спросил Илья.

-Кишка тонка, не выносит конфронтации вот и линяет, - объяснил Вениамин.

Прошло несколько дней. Узи опять убежал, на этот раз навсегда.

-Марокканец, чего с них взять, - подвёл итог Вениамин-большой.

-Может быть лучше сказать "антисоциальный тип", - вступился за общину выходцев из Мароко Иосиф.

-А это почти одно и тоже, - привычным движением указательный и большой пальцы правой руки Вениамина-большого нежно погладили усы и соскользнули на бороду.

После обеда взвод наградили отдыхом, а толстого "грузина" Эфраима, "эфиопа" Мучу и Гершензона - на них упал повелительный сержантский взгляд - послали в распоряжение Лугаси. Старшина роты, в свою очередь, отдал их заместителю командира роты - Эли - стройному блондину, носившему под погончиком красный берет израильской лейб-гвардии - десантников.

Рота получила новую комнату. Само собой разумеется, прежние владельцы помещения оставили в нём кучи хлама, среди которого терялись нужные вещи. Потому рядовые мало обученные получили приказ: навести порядок в этом хлеву, выбросив всё ненужное на помойку, а оставшееся разложить на стеллажах.

Молодой офицер работал с солдатами на равных. Когда уборку закончили, пришёл Лугаси и заявил: "Всё сделано неправильно".

-Мне безразлично, делай, как хочешь. Лишь этот угол мой, - бросил Эли и ушёл, а солдаты остались. В отличие от офицера старшина роты только приказывал: "Это туда, это сюда, это верни оттуда..."

Мартышкин труд протянулся до самого ужина. Лугаси никак не мог расстаться с дармовой рабсилой, выдумывая всё новые и новые задания. Уж нечего делать в комнате, так притащить из туалета красные бачки, используемые там для бумаги, помыть их, засыпать песком и поставить рядом с противопожарным щитом. Собрать мусор на дорожках возле штаба. Подмести дорожки…

Лишь когда начался ужин, явно скрепя сердцем, он не мог не отпустить бедолаг.

-Неслыханно, взвод два часа отдыхал, в кои-то веки, а мы без перерыва пахали среди грязи, пыли, бардака, валявшихся везде патронов. Я этого так не оставлю - пусть дают мне компенсацию, - бурчал Эфраим в столовой.

После ужина взводный опять устроил собрание и спрашивал: "Что делали? Есть ли какие-нибудь замечания? Вопросы".

Многие жаловались, что получили очень мало информации перед караулом.

-Уж такого в советской армии точно не бывает, - радостно шепнул Иосиф своему постоянному собеседнику Илье.

Но даже в армии бывают удачи: Чичилина среагировала на причитания Эфраима и отпустила жертв Лугаси помыться, когда все остальные пошли на тяжелейшие учения по первой помощи: часа два бегали с носилками, на которых лежал кто-то из "поражённых", а для отдыха накладывали друг другу повязки.

возврат к началу.