|
|
Миг Цахала -10-Предупреждение: в силу крайней необходимости используется ненормативная лексика! П осле завтрака небритые шли бриться, а остальные, бородатые с гражданки или успевшие побриться, посылались на различные работы: по кухне, наведению чистоты вокруг казармы, уборке и приведению самой казармы в надлежащий порядок. В конце концов, вид заправленных коек оказался тоже строго геометрическим. Каска обязана лежать на вещмешке, устроенном в головах, рядом с ним с определённой стороны расположена сапёрная лопатка в чехле, в ногах - особенным образом сложенный пояс, застёжки всех спальников должны смотреть в одну сторону, все вещмешки своим дном - в другую. -Я тоже начну бриться, - теребил Иосиф свою бородку, вынужденный вместо приятной процедуры бритья разыскивать окурки и прочую дрянь, - Чёрт знает что: не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Обычно по утрам после мытья пола все пояса и каски выносили и располагали на площадке возле казармы буквой "П". Их хозяева становились рядом. Чичилина выступала в своей укоренившейся роли: "Вы меня раздражаете. Вы ничего не понимаете. Что я, по-вашему, не человек, а попугай?" -Сука ты, - буркнул стоявший рядом с Ильей Ариэль. Под аккомпанемент непрерывной брани солдаты помногу раз учились за 40 секунд доставать фляжки с водой из поясов и за то же время возвращать их назад. Так как карманы для фляжек находятся сзади, то уложиться в срок можно было лишь с помощью стоящего рядом. Чичилина непрерывно ехидничала, расходилась всё больше и больше. Она открыто упивалась данной ей властью. Каждое её слово звучало как удар бича: "Достать фляжки за 40 секунд! Вернуть фляжки на место за 40 секунд! Достать! Вернуть! Достать! Вернуть! Дост! Верн! До! Ве! Д! В!... С упоением выплевывала она из себя всё более и более ускоряющиеся очереди уже плохо различимых звуков. Илье показалось, что и выглядела Чичилина в тот день особенно несуразно. Кепка была надвинута ещё ниже, аж до самых ресниц, ещё более жёваная форма на её толстой нескладной фигуре сидела совсем неуклюже - "Как на жабе," - подумал Илья. Её постоянно срывающийся на визг голос, зазвучал для него совершенно отвратительно и стал раздражать его всё сильнее и сильнее. Неожиданно он почувствовал к ней такую неприязнь, что даже застыл на миг, именно в который и выскочила команда "Смирно". Его ружье должно было бы замереть возле ноги, но с громким щелчком сдвинулось, соскользнув с попавшего под приклад камешка. -Ты двигаешься? Почему? - глумливо, вкладывая в тон столько издевательства, насколько только была способна самая отвратительная ведьма из самой страшной сказки, ухмыльнулась она, а Илья, вместо того, чтобы промолчать, зло бросил: "Так уж бывает". -Ах, бывает, - злорадно раздувая ноздри, почуявшие сладостный запах порки, протянула Чичилина: "Как зовут?" На такой вопрос все называют своё имя, а Илья ответил: "Гершензон". -Так вот, господин Гершензон, если так бывает, то сейчас ты за секунду добежишь до вон того столба и вернёшься". Если бы взгляды убивали, то его хватило бы на 30 таких как Чичилина. В нём вспыхнуло желание категорически отказаться и будь, что будет. Но кто знает, что определяет поступки человека? Наследственность? Прожитые годы в рабской системе? Что-то другое? Всё вместе взятое? Наверное, он просто струсил возможных последствий открытого непослушания, вероятно даже забыл подумать: "А имеет ли она право отдавать такие приказы?" Хотел он того или нет, но его командиром в тот момент была она. Это и ещё что-то неопределённое, подспудное, подсознательное решило: он не взбунтовался, а покорно пробежал эти 50 метров позора и вернулся. -Я не знаю, сколько ты бежал. Еще раз, - небрежно съязвила Чичилина. Он настолько оцепенел в тот миг или настолько морально сломался в эти несколько отвратительных мгновений, что молча, повинуясь какому-то глубоко сидящему скотско-холопскому инстинкту, развернулся и еле-еле, со скоростью стреноженной черепахи добрался до столба и остался возле него. Через несколько минут Чичилина крикнула: "Гершензон, вернись". Илья сделал вид, что ничего не слышит. Она закричала ещё раз. Он даже бровью не повёл. Лишь на третий её оклик он среагировал. -Если их единственная цель - внушить мне отвращение к ЦАХАЛу, то в этом они уже великолепно преуспели. Откуда они только набирают таких идиотов и садистов? - думал Илья, подбегая к роте и занимая место в строю, как раз в тот момент, когда Чичилина вещала: "Противно мне. Нам всем, всему командному составу противно с вами". -Бляд вонючая, - шёпотом выругался, стоящий возле Ильи "грузин" Марк, - Чтоб тебя самый грязный кабан выеб в рот. Не прошло и минуты, как она отдала какое-то распоряжение, которое Илья не выполнил. -Что ещё Гершензон? - взбеленилась Чичилина. -Я не понял, - ответил он, неожиданно почувствовав спокойствие до безразличия, какую-то сонливость и осознав, что даже сам министр обороны не заставит его теперь пробежать эти несколько метров или выполнить любое другое оскорбительное приказание. -Кто хочет, тот понимает. Ты понял? -Нет, - мертвенно-глухим, безжизненным тоном ответил он, глядя ей прямо в глаза. -Что? -Не понял. На некоторое время, забыв о взводе, она замерла. Их взгляды скрестились. Чичилина хищно буравила одного из своих подначальных узенькими, заплывшими, бурыми глазками. В глазах Ильи в этот раз она не могла увидеть ни ненависти, ни презрения, ни страха, но лишь равнодушную пустоту отсутствия; он её просто не видел. Неизвестно, помог ли его взгляд, или она решила, что на сегодня Гершензон уже своё получил, или ещё что-то, совсем другое, тоже подсознательное, но, пожав плечами, она отвернулась от подчиненного и продолжила командовать, поначалу даже чуть-чуть потише и с меньшим рвением. Но уже через несколько мгновений она стряхнула с себя ничтожные следы разумения и тут же прицепилась к небольшому усатому аргентинцу: "Почему ты повесил ружье за спину?» Приказа, действительно, не было, и он совершил это правонарушение из-за растерянности и плохого знания языка. -Я думал..., - робко начал тот. -Думать не очень здорово, - нагло перебила его Чичилина. -Думать всегда здорово, - резким, вызывающе-злым тоном бросил Вадим. - Это единственное, что отличает человека, - он сделал ударение на этом слове, - От прочих тварей, - последнее слово он подчеркнул ещё сильнее. После того как взвод был отправлен в столовую готовиться к обеду, Вадим опять задержался переговорить со старшинами. -Нехорошо взрослых людей заставлять при всех бегать. В советской армии я командовал танковой ротой... -Нас не касается, кем ты был там, - прервав Вадима, брызнула слюной Чичилина. -Чего ты орёшь, я ведь говорю нормально, - в свою очередь прервал её Вадим, - Тебе вообще не к лицу орать. Ты ведь - девушка, как-никак. Так вот, я командовал и молодыми, и резервистами, но никогда и нигде не встречал такого отношения к резервистам. -Люди не хотят понимать, - ответила Чичилина совершенно спокойно. -Некоторые хотят, да не могут: одни потому что плохо знают иврит, а другие - от усталости по вечерам падают без задних ног. Почему нет положенного нам дневного отдыха? -Мы видим это, - ответила Чичилина. -Отдых - святое дело. Нельзя ломать людей, если вы хотите получить от них хоть что-нибудь. Мы тоже не слепые, мы видим, что часто вы отдаете приказы и почти смеетесь над ними. Как же мы будем относиться к ним серьёзно? -Торопись, а то не останется времени пообедать, - бесцеремонно прервала разговор Чичилина. -Нас не касается, кем ты был там, - проворчал Ариэль в столовой, - Имеется в виду, что здесь ты - дерьмо собачье. -Зачем они хотят, чтобы мы всё начинали с нуля? Кому от этого польза? - спросил Вениамин-маленький. -Арабам, - бросил его тезка. -Ясно, что офицеры потворствуют сержантам, дают им “зеленую улицу” по отношению к нам, - сказал Иосиф, - А сержанты, таким образом, выслуживаются и не исключено, что даже смогут получить постоянную работу. По большому счёту Израиль тоже идеологическое государство и отношения в армии существенно зависят от общегосударственных установок. -Вы помните, что “зелёной улицей” называли так же наказание шпицрутенами, - бросил Илья. -Вот это правильно, - усмехнулся Вениамин-большой, - Туда и попали, хлебаем березовую кашу. -Дедовщина - это или офицерское порождение или невозможно без их покровительства, - сказал Ариэль. -В Цахале нет дедовщины, - покачал головой Иосиф. -Всё - дрек, - вмешался сидящий рядом стоматолог Александр Кац, - И государство - дрек, и армия - дрек. Ирак разбил бы её так, что лишь перья полетели бы... -Ты как будто бы радуешься такому исходу, - раздражённо оборвал его Гершензон, - Или ты думаешь, что, не дай Б-г, в случае победы Ирака, за твой антисионизм иракцы не поставят тебя к стенке? -В лучшем случае, а то и попросту, по-мусульмански выпустят твои вонючие кишочки в навозную жижу, - ухмыльнулся Ариэль. -А я-то что, я что, я как все, - чуть растерянно забубнил Кац, подхватил тарелки, отсел за другой стол, но, чуть придя в себя, завёл шарманку, - Отучат вас от сионизма, и не таких здесь обламывали. -Вот гад, - хмыкнул Вениамин-маленький. возврат к началу. |